Мария Геррер
Наваждение. Книга 3. Затмение и любовь
© Геррер Мария
© ИДДК
Глава 1
В просторном кабинете барона фон Берга было холодно. Болезненный и яркий осенний свет заливал комнату. Он кидал янтарные солнечные блики на стены и пол. В его лучах резная дубовая мебель казалась еще темнее. Готическая обстановка кабинета придавала помещению мрачный вид. Пара хрустальных напольных ваз цвета рубина весело искрилась тонкими гранями, вступая в диссонанс с общей обстановкой. Их багряные отблески лежали на полу зловещими кровавыми пятнами.
Сентябрь уже вступил в свои права. Осенний ветер бесцеремонно ворвался в комнату, с шумом распахнув окно и взметнув тонкие шелковые занавески к лепному потолку. Подвески большой хрустальной люстры мелодично зазвенели, подчиняясь его дерзкому порыву. Золотые листья влетели в комнату и вихрем закружились по паркетному полу, словно танцуя вальс. Но закрыть окно никто не спешил, да и на холод присутствующие в кабинете, похоже, не обращали никакого внимания. Им было не до того.
Фон Берг держал девушку в своих объятиях и не замечал ничего вокруг. Екатерина доверчиво прижалась к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала своего наставника, неумело, неуверенно. Тем дороже этот поцелуй был для фон Берга. Он глубоко вдохнул прохладный воздух и закрыл глаза. Генрих не променял бы этот первый девичий поцелуй на все вместе взятые страстные и чувственные, какими награждали его многочисленные светские красавицы. Это было странно и необъяснимо. Но прекрасно.
Сердце сжалось от сладкой боли, и по груди разлилось приятное тепло. Никогда Генрих не испытывал ничего подобного. Это не была страсть, не порочное влечение, это была любовь. Настоящая и всепоглощающая. Она накрыла его с головой, и фон Берг понял, что задыхается от нахлынувших чувств, незнакомых, но таких нежных и хрупких. Генрих сумеет сохранить их и пронести через все невзгоды и опасности. Через все, что им еще предстоит пережить. Вдвоем они преодолеют любые трудности и сумеют защитить свою любовь. Ведь такое счастье редко кому выпадает на долю, а им повезло. Сказочно повезло.
Фон Берг осторожно провел тыльной стороной ладони по щеке девушки, она лучезарно улыбнулась Генриху и коснулась трепещущими губами его пальцев. Нежная, невинная, чистая душа. Преданная и беззаветно любящая его, несмотря ни на что. Верящая ему и прощающая все. А ведь он так жестоко предал ее, пусть и невольно.
Барон взял Екатерину за подбородок и снова поцеловал девушку сначала в одну щеку, потом в другую, потом в губы. Он почувствовал соленый вкус слез, которые тихо скатились из ее темных глаз. Это были слезы счастья. Бесценные слезы, за них он будет ей всегда благодарен и никогда не забудет. Генрих осторожно вытер бледные щеки девушки и снова покрыл ее лицо поцелуями. За последний месяц она сильно осунулась и похудела. Ее бездонные глаза стали еще больше, и смотрели на него с такой радостью и счастьем, что Генрих снова и снова чувствовал себя негодяем. Как он мог подвергнуть ее таким испытаниям?
Катрин столько перенесла из-за него. Сначала Генриха едва не убила Полина, а девушка вытащила его с того света. Потом барон инсценировал свою смерть. Нельзя так играть сердцем невинной души. Генрих невольно вздохнул и еще крепче обнял девушку. Как же он боялся, что она отдалится от него, станет отстраненной и чужой. Но Катрин благородна и снисходительна. И она его любит вопреки здравому смыслу. Они оба обезумели от новых, незнакомых чувств, и это прекрасно.
Руки барона скользнули по плечам девушки, по спине. Она прогнулась и запрокинула голову, задыхаясь и судорожно глотая прохладный воздух. Генрих чувствовал ее трепет через тонкую ткань платья. У него бешено забилось сердце. Екатерина жадно отвечала на ласки фон Берга, подставляя лицо его разгоряченным губам. Ее тело подчинялось его сильным рукам, она отдала ему свою волю и растворилась в его нежности и страсти.
Что же она пережила за последний месяц? Как выдержала весь кошмар, на который обрек ее фон Берг? Да, это было для всеобщего блага, но через что пришлось пройти бедной девушке по его вине? Он жестокий и беспринципный негодяй, но он любит ее. Генрих коснулся кончиками пальцев ее шеи, и она покорно склонила голову, отдаваясь его ласке.
Если бы всего несколько месяцев назад Генриху фон Бергу кто-нибудь сказал, что он без памяти полюбит и сделает предложение руки и сердца скромной девятнадцатилетней гувернантке своего младшего брата, он рассмеялся бы безумцу в лицо. Тогда светский лев, молодой повеса и немного развратник не собирался связывать себя узами Гименея ни с кем, тем более с сиротой из разорившейся дворянской семьи.