— Так, тогда только вот этот фрагмент для сравнения, и... да, хорошо.
Он снова постучал себя по уголку челюсти, подошёл к Смоку, протянул руку, направился к Алюэтт, и улыбка его была как освежающий бриз.
— Ведите нас, юная леди!
Та тряхнула его руку и уставилась на журналиста.
— У тебя голос переменился, — сказала девочка.
— В шестнадцатилетнем возрасте, — уточнил Хэнд, подмигнув.
В коммуникационном помещении штаб-квартиры НС на Мерино совсем не осталось оборудования, если не считать нескольких мониторов и державшего связь мейнфрейма. Хэндова технаря пустили за мейнфрейм, чтобы он мог при нужде редактировать видео. Но камера ещё не работала. Смок сел напротив Хэнда, который как мог пытался развеять холодок, повисший в комнате, стоило журналисту признаться, что запись рассчитана лишь на пятнадцатиминутное включение, а не на часовой спецвыпуск, как уговаривались.
— Нельзя за пятнадцать минут объяснить людям, что они проглядели, как целый континент ускользнул под власть нацистов, — сказал Смок. — Это слишком масштабная идея, чтобы принять её без подробных доказательств. Люди склонны слепо верить Сети, её медийщикам, и если СМИ не сообщают о случившемся, значит, этого и не было вовсе. Отсюда и возникает миф о всеобщем новостном покрытии, о том, что СМИ проникают повсюду и обо всём докладывают. Миф этот существует с конца прошлого века. И все в него верят. Перед лицом этого мифа нам потребуется по меньшей мере час, чтобы подступиться к доказательству. О Господи, да что там, — на подготовительную работу.
— У вас уже будет базис, — ответил Хэнд. — Показания перед сенатской комиссией. Они привлекут повышенное внимание медиа...
— Чушь собачья, — сказал Смок. — Президентша увильнула от импичмента. Видите ли, она провела страну через военное время, и поэтому они даже слышать не хотят о её возможных связях с горсткой праворадикалов. Ну да, могут они сказать, немножко в панику ударилась, зашла слишком далеко, Третья мировая война, с каждым могло случиться. Так что давайте оставим эти грязные измышления насчёт фашистского заговора и поведём страну в светлое будущее... бла-бла-бла, я это двести раз слышал.
— Возможно, они не так уж далеки от истины? — Так психотерапевт мог бы задать вежливый вопрос пациенту.
— Это ещё большая чушь. Это обычное отрицалово, Хэнд. Американские медийщики и американские дипломаты прячут головы от правды в песок, потому что устали от конфликта и, не исключено, надеются, что эти мерзавцы решат за них проблему эмигрантов из стран третьего мира.
— Ну, вы уж совсем в паранойю впадаете. Корпоративные функционеры Второго Альянса либо в тюрьме, либо депортированы, либо вынуждены бежать из страны, Смок. Трудно поверить, что от них ещё может быть какая-то угроза. Я оставляю за вами преимущество сомневаться, и мы осветим историю с вашей точки зрения, но...
— Трудно поверить?! Да они уже заправляют делами во Франции и Германии. На очереди Италия и Англия.
— Англия? Я был там. Транспортные маршруты только что открылись, и я не видел никаких беженцев. И тем более концлагерей.
— В Англии это только начинается. Почему, как вы думаете, иностранцам не разрешили наведаться во Францию, Италию...
— Говорят, что это последствия войны. Аэропорты ещё не функционируют, там холера, всякие другие болезни, банды изголодавшихся отчаянных...
— С каких это пор подобные ограничения останавливают медийщиков? Что стряслось с бесстрашными военными корреспондентами?
— Послушайте, у нас тут полно годного материала, нужно же его на камеру выдать. Давайте посмотрим, куда нас это заведёт, хорошо?
Хэнд задал вопрос с предельно открытым, победным выражением. Вопрос отскочил от Смока, точно мыльный пузырь, и Хэнд позволил ему повиснуть в воздухе. Лицо его стало непроницаемым.
— Да или нет?
Смок хмыкнул.
— Давайте попробуем. А вдруг вы поймёте?..
Хэнд кивнул оператору, затем поднял руку в знак паузы. Вытащил ручное зеркальце, проверил макияж и медиафлеш, убрал зеркальце и указал в камеру.
— Поехали, — сказал техник.
Хэнд вёл интервью, стараясь органично сочетать лексику для A- и C-зрителей.
— Мистер Смок, пиарщики вашей организации утверждают, что... — он заглянул в лежащую на коленях распечатку, — в Западной Европе продолжается апартеид, который быстро переходит в геноцид масштабов Холокоста. — Он поднял взгляд на Смока. — Ремикс Второй мировой?
— Разумеется, это не повтор Второй мировой, если не считать аспектов геноцида, и даже они отличаются. Идеологические основания его скорее относятся к сфере искажённой социобиологии, нежели к старомодной фашистской расовой доктрине. И вновь я подчеркну, что корни этого явления уходят в экстремистскую форму христианского фундаментализма. Что же до воплощения в жизнь, то размах его неизмеримо шире. Им охвачены обширные массы арабских, персидских и пакистанских иммигрантов, индусы и мусульмане из Индии, чёрные, геи и евреи. Конечно, число обычных жертв нацистов во Вторую мировую превосходит число погибших евреев, но размах...
— Но погодите, каким же образом могут подобные леденящие кровь события происходить прямо на виду у правительств и медийщиков Западной Европы или американских войск, которые по-прежнему расквартированы вдоль линии фронта, а главным образом на виду у Израиля?
— Эти действия не прошли незамеченными. О них сообщают альтернативные станции, социальные сети, о них много где говорят. Мейнстримные же СМИ рассматривают эти сведения как теорию заговора. Но это не так. Мы получили показания сотен военных, в том числе пятидесяти двух офицеров, которые возмущены методиками апартеида в исполнении Второго Альянса и ОРЕГОСа...
— Организации Европейского Государственного Самоуправления...
— Да. Симпатиков Второго Альянса в НАТО на высоких постах достаточно, чтобы не дать хода этим отчётам, не пустить их в Конгресс или ООН. Цензуру в такой ситуации легко оправдать.
— Медийное затемнение над целым континентом? Это сложновато принять.
— Не обязательно над целым континентом. Когда вы в последний раз получали из Франции коммюнике, подписанные не военными США и не, скажем, правительством Ларусса? Большинство коммуникационных линий отключены. Несанкционированные спутниковые трансляции заглушены, провода перерезаны, сотовые вышки обрушены. Свобода перемещений по-прежнему ограничивается, «пока не будет наведён порядок». А вопрос вот в чём: какой именно порядок это будет?
— А Израиль сидит сложа руки, пока евреев загоняют в...
— Израиль неоднократно требовал расследования показаний о новых лагерях смерти и этих так называемых «центрах обработки беженцев». Им трудно добиться своего в одиночку и установить истинное положение дел, не нарушая международного законодательства. Они нам кое в чём помогают. Они могли бы пойти и намного дальше.
— У нас тут новый американский сенатор, — перебил его Хэнд, возвращаясь глазами к распечатке, — по фамилии Егер, который заявляет, цитирую: Эти НСовцы попросту пытаются раздуть опасную послевоенную истерию, и, если хотите знать моё мнение, намерены лишь привлечь финансирование от леваков. Как вам такое? В смысле, разве не было бы, Джек, логично в вашем положении привлечь финансирование, рассказывая людям о новом Холокосте?
Смок боролся с гневом, пока не почувствовал, что уже не нужно держать язык прикушенным. Наконец он ответил: