На это она ничего не ответила, но, подозревая некий комплимент, одарила его ослепительной улыбкой.
— Ходить слухи, что англиский женсчина холёден как лёд. Я хотель гофорить фам, мадам, моя не помнить фаше имя, што целий год я не убедиться ф этом. Я думать, фганцуз и англичанка ищпользовать фожмозность попытка. Отфетьте мне, мадам, пгошу вас, — произнес он.
— Мы пользуемся дегтярной водой, — ответила Демельза, — как я уже говорила сэру Джону, дегтярная вода полезна для больных малокровием, а также благотворно влияет как на людей, так и на животных с упадком сил. В том месте, где я жила в детстве, был один человек. Когда он чувствовал недомогание, то прыгал в пруд с ледяной водой, по самую шею, затем выпивал полпинты джина и ложился спать. Наутро уже был как огурчик.
— Мадам, — ответил де Марези, — пгошу не говогить больше. Женский полтливость наносить большой вгед, потому пгошу не говогить больше. Остафим это сегу Валлетогту. Наш свиданий нужен оганизивать сегодня. Я уезжай через неделя и два дня имей пусто, мы мочь учить друг друга много в самый изысканно.
— Я, похоже, понимаю, о чем вы говорите, — продолжила Демельза. — Скажите, а правда, что принцу Уэльскому наскучила миссис Фицгерберт, и его заставляют жениться на герцогине Брунсвикской, или это все просто слухи? Вам что-нибудь об этом известно?
— Только посмотгеть на эти гуки, — произнес граф, расправляя кружевные манжеты, — Такие гуки есть не у кашдая женсчина. Нежный как жёлк, мадам. Я думать фы фся такой нешный. Фаш гуди как сатин. А ноги, я фидеть их, когда фы подниматься по лестница. Фам понгавиться когда я изучить фас.
— Знаете что, сэр, — сказала Демельза, — попгобуйте сначала изучить свой абгрикосовый пигог, пгопитанный гомом и сливками. Что же до меня, то я сыта по горло, с меня хватит. Я не могу больше так разговаривать и очень надеюсь, что ваши слова ничего не значат.
— Я фам показать, догогая! Дафайте всгетимся ф пятница и я фам погажу!
Ужин вперемешку с разговорами тянулся до половины пятого. Когда же наконец он завершился, дамы удалились, оставив мужчин допивать свой бренди и портвейн.
Разговоры за неубранным столом велись без особого энтузиазма, в полудреме, из-за того, что слишком много было съедено и выпито. Но спустя некоторое время разговор разгорелся с новой силой, и неотъемлемой темой его была война. Шарль, виконт де Сомбрей, два месяца назад лишился отца и старшего брата, им отрубили головы, и теперь он стал главой семейства. Шарль не был во Франции уже два года, все это время он сражался с революционерами в Германии и Голландии. Сейчас он находился в Англии с целью ускорить высадку на побережье Бретани и при поддержке англичан поднять там флаг роялистов. В Англию также прибыл бретонец граф де Пюизе. Своими рассказами о страданиях бретонцев и энтузиазме роялистов он смог привлечь внимание британского парламента. Тысячи бретонцев (во время восстания их еще называли «шуанами») с нетерпением ждали высадки. В действительности страна изнемогала от убийств и волнений, и назавтра могло возникнуть полномасштабное восстание, появись хоть малейшая вероятность, что диктатуру якобинцев можно свергнуть.
Де Марези, так восхищавшийся нежностью женской кожи, в равной степени жаждал вернуть прежний порядок. Им не нужны британские солдаты, все, что им нужно, это оружие британцев, их золото и военно-морская мощь, чтобы высадить французские войска и таким образом помочь Франции вернуться под власть Бурбонов, говорил он. Они не просят о милости. Сейчас как раз подходящее время нанести удар по революции, пока якобинцы находятся в смятении, и это сможет спасти множество жизней британцев и сэкономить сотни миллионов английских фунтов. Это положит конец войне не путем завоевания, что может занять десятилетие, если вообще произойдет, а с помощью внутреннего восстания, и в результате мир настанет уже через год.
Лорд Валлеторт решительно согласился с этим, как, впрочем, и большинство остальных, и разговор крутился вокруг не столько желательности поддержки роялистов, сколько практичности такого шага, и о том, какие силы вкупе с деньгами дадут хороший шанс на успех. В какой-то момент Росс решил, что, возможно, присутствующим начнут обсуждать, какой вклад они могут внести деньгами или иной помощью, но это предположение оказалось необоснованным. Росс соглашался с большей частью сказанного и размышлял о том, сведены ли к минимуму трудности организации такой контрреволюции.
Вскоре они встали и вышли на воздух к дамам. У Росса наконец-то появилась возможность поговорить со своим расфуфыренным смазливым кузеном, который во время последней дискуссии говорил меньше всех. Росс был уверен, что дело не в чувстве благоговейного страха, а в том, что Сент-Джон был так пьян, что засыпал на ходу.
— Мы не виделись год или даже больше. Как твои родители, Сент-Джон?
— О, Росс! Ух ты, Росс! Ладно, Росс! Мать скрывает свою слабость за напускной бравадой, вот что она делает. Я думаю, она всё время ждет, что её свалит какая-нибудь смертельная болезнь, ну ты понимаешь. Как старая овца, которая смиренно склонила голову в ожидании топора. Что касается моего отца, Росс, у него подагра в лодыжке. Из-за этого он хромает и стал чертовски раздражительным. — Сент-Джон широко зевнул. — А ты как, кузен Росс? Слышал, твоя шахта наконец-то процветает, будь я проклят.
— Все об этом слышали. К счастью, это правда.
— Я был в старом доме в начале месяца, — провёл там ночь. Они многое успели сделать. Многое сделали. Надо отдать должное Плавильщику Джорджу, он никогда не скупится и знает, как поступать с деньгами. Элизабет выглядит хорошо, учитывая тот несчастный случай в феврале.
— Несчастный случай?
— Да, она на сносях упала с лестницы. Не самый лучший... — Сент-Джон опять зевнул. — Что ты сказал?
— Ничего.
— Проклятье, мне показалось, ты что-то сказал. Когда зеваешь, ничего не слышишь. Не самый удачный поступок на восьмом месяце. Тем не менее, младенец в порядке, — ни косоглазия, ни сросшихся ножек. Мы его видели, он совершенно не пострадал из-за такого беспардонного появления на свет. Абсолютно нормальный. Кстати, кузен, я думаю, чёртов француз положил глаз на Демельзу. Получше за ней присматривай. Оглянуться не успеешь, как он затащит её в постель. Так что присматривай.
— Вот как? — откликнулся Росс. — Я думаю, Демельза знает, что делать в таких случаях. Полагаю, мы можем поздравить тебя с помолвкой. Джоан не приехала?
Сент-Джон икнул.
— Нет, будь я проклят. Её не пригласили, — он пожал плечами. — Когда мы поженимся, её будут приглашать. Будут.
Он отошёл.
Росс смотрел вслед привлекательному молодому мужчине с копной светлых волос и сутулыми плечами. Всё вроде хорошо, но почему-то он никогда особо не ладил с кузеном. Резкость последних высказываний вызвала у Росса раздражение. Если кто-то собирается жениться на дочери банкира, то должен понимать, что она занимает более низкое положение в обществе. Видимо, этот кто-то любит эту девушку или её деньги. В любом случае, он не должен принимать приглашения без неё или, когда его спрашивают, должен дать достойный ответ. Возможно, не стоит так серьёзно воспринимать слова пьяного. Но как известно, истина в вине.
После чая слушали музыку. Лорд Валлеторт, видимо, любил оперу, поэтому Ральф-Аллен Дэниэлл, чтобы ему угодить, пригласил трёх музыкантов, исполняющих арии Моцарта и Монтеверди. Из-за плотного обеда, раздевающих взглядов де Марези и довольно умных послеобеденных бесед с дамами Демельза чувствовала себя не лучшим образом. Ей нравилась музыка, но она хотела прогуляться в саду и молила Господа о том, чтобы никто не попросил её спеть.
Но ее никто не попросил. Для развлечения гостей пригласили профессиональных музыкантов. Их выступление, которое оставляло желать лучшего, закончилось ровно в семь, когда Валлеторты и четверо французов собрались уходить. Демельза решила было, что им тоже пора, но большинство гостей еще оставались, а миссис Дэниэлл пригласила ее и мисс Робартес прогуляться до реки. Росс снова исчез где-то в глубинах особняка, лейтенант Каррутерс и Сент-Джон Питер развлекались стрельбой из лука, сэр Джон Тревонанс все еще дремал, убаюканный музыкой, так что Демельза взяла шарф, повязала им волосы и последовала за миссис Дэниэлл.