— Послушайте, — сказал Росс, — меня не касается, где там ваша работа, а где нет. В этом доме живет одна леди, которая нуждается в постоянном уходе. Мисс Полдарк — ваша хозяйка, пока остальные члены семьи в отъезде. Она стара и слаба, но отлично знает, что здесь происходит. И обо всем сообщает мне. Так что следите за каждым своим шагом. Мне всё равно, в каком состоянии дом до тех пор, пока за ней хорошо ухаживают. Когда она звонит в колокольчик, двое из вас должны немедленно бежать к ней в любое время! Вы должны служить ей и выполнять любые ее просьбы. Иначе вас всех уволят. Всё ясно?
— Да, сэр.
— Есть, сэр, — тихо бормотали и шептали они друг за другом, обиженные и напуганные.
Росс еще раз осмотрел всё вокруг и повернулся к Кэролайн:
— Теперь нам пора уходить.
В этот момент в кухню ввалился еще один человек. Это был Том Харри.
— А, — воскликнул Росс. — Так значит, ты здесь.
Харри остановился в проходе с кувшином рома в руках.
— Чего вам надо?
— Я отдавал указания другим слугам о том, как они должны работать. Им следует лучше заботиться о мисс Полдарк, или их уволят.
— Прошу вас выйти отсюдова.
Его тон был довольно грубым, но без хозяина Харри был не так уверен в себе.
— Послушай, что я говорю, Харри. Это для твоего же блага.
— У вас нет права сюда приходить.
— Сейчас Рождество, я пришел лишь для того, чтобы предупредить тебя, как и в прошлом году. Но если тебе хочется поспорить на эту тему, так и скажи.
— Прошу вас выйти отсюдова, — прищурился Харри.
— Запомни мои слова. Я вернусь сюда через неделю вместе с хлыстом и воспользуюсь им при случае. Я хочу, чтобы отношение слуг к мисс Полдарк изменилось. Проследи за этим, если шкура дорога.
И тогда они вышли. Джудит радостно заржала, увидев хозяина. Росс подсадил Кэролайн, прыгнул в седло сам, и они медленно поехали по подъездной дорожке, гравий скрипел под копытами. Падал густой снег, и было уже довольно поздно.
Когда они подъехали к воротам, Росс придержал створку для Кэролайн, а она сказала:
— Как же мне нравится сильный мужчина!
Он выдохнул.
— Твоя шутка вполне заслужена.
— Иногда в шутке есть доля правды.
— О да, но обычно это лишь случайное совпадение.
— Сейчас это далеко не случайно.
— Не могу поверить, что такая цивилизованная и утонченная дама, как ты, может на самом деле оценить грубые порядки, принятые в нашем краю.
— Это говорит о том, что ты слишком мало обо мне знаешь, — ответила Кэролайн.
Они поскакали сквозь пелену снега.
Глава третья
До полуночи выпало шесть дюймов снега. К этому времени показались звезды, но мороз крепчал. Над землей задувал ледяной ветер, словно прямо с Голгофы.
Спать легли поздно, не желая отрываться от полыхающего в камине огня, который разжег Росс. В конце концов пламя так разгорелось, что пришлось отодвигаться от него всё дальше и дальше, оно обжигало лица, но в спину атаковал холод. В постели наверху положили грелки и разожгли камины, ведерки наполнили углем и принесли дров на всю долгую ночь. Но они втроем по-прежнему сидели внизу, не желая покидать натопленную гостиную с дружеской атмосферой, свечами и приятной обрывочной беседой.
Наконец, Кэролайн встала и потянулась.
— Мне пора спать, иначе начну клевать носом прямо здесь. Не стоит беспокоиться! Я прекрасно дойду со свечой. Заберусь под одеяла и буду думать о тех, кому повезло меньше. Я не особо набожна, но попытаюсь найти правильные слова, чтобы сказать что-нибудь особенное для одного человека, и буду надеяться, что эта погода не распространится на Францию. Спокойной ночи! Спокойной ночи!
Когда она вышла, Росс сказал:
— Нам тоже пора.
И оба откинулись в креслах и рассмеялись.
— Нам пора, — настаивал он. — Клоуэнс просыпается рано, хоть и только что родилась, и не думаю, что снег ей помешает.
— Как думаешь, Кэролайн говорила всерьез? — спросила Демельза. — Про свой дом. О том, чтобы превратить его в центр для французских эмигрантов?
— Кэролайн всегда говорит всерьез. Хотя вряд ли ее приглашение будет относиться к любому и каждому. Сейчас много говорят о контрреволюции во Франции, и она явно намеревается помочь этому насколько сумеет.
— И как же она сумеет?
— У эмигрантов обычно маловато денег. А кроме того, временами, какими бы благими ни были намерения, гости начинают надоедать хозяевам. Те двое, которых мы встретили в Трелиссике, граф де Марези и мадам Гиз, живут в Техиди уже пять месяцев, наверняка и они, и их хозяева не прочь что-нибудь изменить. А есть и другие.
— И они... как ты их назвал? Контрреволюционеры?
— Де Сомбрей приехал одним из первых. Он, де Марези, граф де Пюизе и генерал д'Эрвилльи. Они постоянно перемещаются туда и обратно. Между Англией и Бретанью.
— Но на что они надеются?
— Половина Франции, ее здоровая половина, устала от безумств революции. Все разумные люди хотят вернуть стабильное правительство, и многие считают, что путь к этому — реставрация Бурбонов.
— А он что, тоже в Англии?
— Кто?
— Бурбон.
— Граф де Прованс. Нет, сейчас он в Бремене. Но прибудет в Англию, когда настанет время. Идея заключается в том, чтобы высадиться в Бретани и объявить его королем. Бретонцы весьма недовольны революцией и восстанут в его поддержку.
— Думаешь, всё получится?
— Впервые со мной заговорили об этом у Трелиссика в июле. В то время я считал эти планы слишком туманными. Но судя по тому, что сказала Кэролайн, с тех пор они значительно продвинулись.
— Но почему Кэролайн так это заботит? Из-за Дуайта?
— Что ж, Дуайт в Бретани, вероятно, она считает, что таким способом ускорит его освобождение. Но думаю, главным образом, она просто не может сидеть сложа руки, пока Дуайт в плену. Конечно, в новом году она поедет в Лондон и попытается освободить его за выкуп, но в Адмиралтействе ее, видимо, попросят этого не делать, потому что стоит только выплатить выкуп, как уже невозможно будет гарантировать, что та сторона выполнит свои обязательства. Скорее всего, это окажется дорогостоящим и бесполезным, и она тоже об этом подозревает. Таким образом, помогать восстанию в Бретани, чтобы сбросить революционеров, это лучший способ найти выход энергии и хоть немного позабыть о тревогах.
Демельза немного помолчала, не сводя глаз с пылающих углей в очаге.
— Знаешь, Росс, мне кажется, что Кэролайн немножко в тебя влюблена.
Росс взъерошил волосы, закрыв ими шрам.
— А мне кажется, я немножко влюблен в Кэролайн, но только не так, как ты думаешь.
— А как же еще?
— По-дружески, по-товарищески. Мы так друг другу созвучны. Это совсем не то, что я чувствую к тебе, что я когда-то чувствовал и, может, еще чувствую...
— К Элизабет, — откровенно сказала Демельза.
— Ну, в общем, да. Но мои чувства к Кэролайн не могут соперничать с чувствами к тебе. И я ни на мгновение не могу вообразить, что ее любовь к Дуайту может сравниться с привязанностью ко мне. Всё это странно, но уж как есть.
— Всё «это» иногда быстро развивается в нечто другое. И это тоже удивительно.
— Но мужчине, живущему в счастливом браке, это не грозит.
— Опасность всегда есть. Особенно если какое-то время жена не может быть женой или выглядеть как жена.
— Какая жена может быть лучше, чем та, что принесла мне еще одну дочь?
— Это весьма достойное чувство, Росс.
— Достойное! Боже ты мой, вот так ты считаешь? Какое же ты извращенное создание! Что тут достойного? И обещаю, когда ты не будешь выглядеть как жена, я тебе об этом сообщу.
Демельза сбросила тапочки и вытянула пальцы.
— Что ж, возможно, жена — это неверное слово, возможно, я зря его сказала. Видишь ли, Росс, в каждом правильном браке, в каждом удачном браке, женщина должна быть единой в трех лицах, так? Она должна быть женой и заботиться о муже, как это полагается. Еще она должна носить его детей, раздувшись, как летняя тыква, а потом беспрерывно их кормить и подтирать, и они будут таскаться за ней по пятам... Но есть еще третья роль — она должна быть и любовницей, которая ему по-прежнему интересна, которую он желает, а не просто человеком, который всегда под рукой, как удобно. Немного загадочной, как та дама, что вчера охотилась, кто-то, чьи колени или... или плечи он не сразу узнает, когда увидит рядом в постели. И это... это невозможно.