Она вспоминала и Серода, и мысли о нем были тяжелы, но она обнаружила, что больше не относится к нему с недоверием. Случайно или нет, но юноша стал привязан к ней, и Джейм верила, что он сохранит для нее Книгу – если только это в его силах. Но теперь-то Каинрон должен был уже понять, что его незаконнорожденный сын изменил ему, а это подвергало Серода огромному риску, возросшему, возможно, именно за счет того, что она доверила ему такой опасный секрет. Если подумать, то не следовало этого делать вовсе, но, как и с Разящим Родню, у нее просто не было другого выбора. Мысль о том, что Каинрон может вырвать Книгу из рук Серода, приводила в трепет, но почему-то она была уверена, что пока еще Серод не попал ни в какую переделку. И она уж сумеет отыскать способ помочь ему прежде, чем подобное случится.
Голова Жура с настороженными ушками показалась из-под подушки, а в следующую секунду он спрыгнул с постели и заполз под нее.
– Леди, могу ли я войти? – это Бур из ничейного пространства средних покоев.
– Ты уверен, что хочешь рискнуть? Ай, не обращай внимания. Входи.
Он появился с охапкой чего-то розового и кружевного. Джейм, предчувствуя дурное, посмотрела на него:
– Во имя Порога, что это?
– Платье, леди, из Каскада. Единственное пристойное, что мы смогли найти для сегодняшнего торжества.
– Торжества? Какого?
– Почитания мертвых, леди. Этим вечером здесь будет ужинать весь Высший Совет. Они также хотели встретиться с тобой.
– Трое. Думаю, что предпочла бы еще побыть забытой вещицей.
– Миледи?
– Ничего, ничего. Ну, давай посмотрим. – Она взяла у него платье и встряхнула его. – Имена бога. Ты, кажется, сказал «приличное»?
Бур уставился на принесенное. Выражение его лица не изменилось, но краски на нем стали быстро сменять друг друга, пока, к изумлению (и забаве) Джейм, щеки кендара не налились ярчайшим багрянцем.
Сумерки.
Торисен устало откинулся в походном кресле, разложенном перед палаткой, и вытянул ноги. Все тела наконец собраны с лугов, раненые излечиваются, убитые преданы погребальному костру. Последнее и заняло большую часть дня. Он до сих пор видел отблески огня на фоне темнеющего неба. Завтра все лорды примутся восстанавливать свои войска, принимая на постоянную службу угонов, но это утренняя церемония. А сегодняшняя ночь принадлежит погибшим, чья память скоро будет почтена.
Из шатра вышел Бур и поднес лорду кубок. Он принял его, отпил, сморщился. Опять это чертово молоко. Ну ладно. Если он станет возражать, Бур способен сказать что-нибудь едкое насчет его слабосилия или, того хуже, спросить о еще не закрывшихся надрезах на ладонях. Он никому про них еще ничего не говорил – и впредь не намерен.
Жжение в руках напомнило о другом костре, ниже по реке, в стороне от остальных. Если бы не вмешательство Джейм, он наверняка осуществил бы полный ритуал с фальшивым принцем. Странно, что после их короткого разговора на нижнем лугу среди раненых лорд не мог думать о переврате как о враге – а ведь он, без сомнения, им был. Во всяком случае, он не был готов послать кого-то из кенциров к возмущенным каркинорцам. Им совсем не понравилось узнать, что в битве ими командовал самозванец; тем более что и Харн отнюдь не подсластил пилюлю, указав, что в лице Темного переврата вместо Одалиана они обрели умелого военачальника. Плюс они уже были расстроены вестями о разрушении дворца Каркинарота. Торисен подозревал, что Джейм спустилась по Медлительной именно оттуда. Он тяжело повернулся в кресле, размышляя, может ли она иметь что-то общее с гибелью дворца. Но нет. Наверняка даже Джейм не способна вызвать такую катастрофу – или?
– В ней есть сила, мальчик. Почему, думаешь, я назвал ее Джеймсиль?
Он вздрогнул и отдернулся от зазвучавшего в памяти голоса отца, вспомнив, помимо желания, странные события на утесе. Весь этот свет, и ветер, и шум. Он ничего не понял тогда. И не был уверен, что хочет понять. Достаточно с него и появления сестры-близнеца, не девочки, какой он ее знал, и даже не женщины, какую пытался себе представлять, но этого подростка с застенчивой улыбкой и Тьмой, притаившейся в глубине ее серебристо-серых глаз, пугающей его больше, чем он осмелился бы признаться даже себе.
«Вглядись в это, приятель, – мрачно подумал он. – Она была странной и раньше, когда ее выгнал отец, а сейчас в десять раз страннее… и теперь ты в ответе за нее».
Он подозревал, что каким-то образом Джейм виновата в повреждениях, которые нанес лагерю ветер с утеса. Трое, какая же тут суматоха была и какой развал. Лошади в панике разбежались по лугам, повсюду раскидано снаряжение, палатки качаются из стороны в сторону и падают – все, кроме шатра Каинрона, который и без того уже почему-то оказался наполовину повален.
Кстати, что-то с тех пор самого Каинрона и не видно. Когда Торисен приглашал весь Высший Совет на ужин сегодня вечером, гонец вернулся от Каинрона со словами, что лорд неважно себя чувствует и не располагает возможностью прийти.
– Неважно чувствует землю под ногами, так что с ходьбой проблемы, – добавил его командующий Шет-Остряк с сардонической улыбкой.
Торисен не совсем понял и не переспрашивал, из страха, что на дне и этой загадки может оказаться Джейм, а такие слухи уже бежали по лагерю.
Он оглядел уже темные средние и нижние поля. Там плясали языки костров, в лощинах мягко светился туман. После того, как ветер сорвал палатку, он приказал передвинуть ее сюда, в сторону от стоянки, к Нижним Валам…
«Сажаешь меня на карантин?» – спросила тогда Джейм.
… потому что здесь было так мирно. Сейчас рядом с шатром кендары расставляли стулья и столы, позаимствованные на время в Каскаде. Серебро, хрусталь и повара одолжили у Ардета. Над лугом клубился дивный аромат жареного мяса и приправ. Все готовились к празднованию победы или, если уж на то пошло, того, что удалось выжить. Войско сегодняшним вечером расслабилось и перевело дыхание, деля друг с другом радость жизни и память о мертвых. Торисен очень хотел бы провести этот вечер со своими бойцами. Если Совет не засидится допоздна за вином, он ускользнет в палатку Харна и снова поговорит с командирами Южного Войска Элоном и Лори, только для того, чтобы убедиться, что они и их солдаты и вправду здесь.
Они прибыли ранним вечером, около двух третей Южного Войска, измученные и грязные после разгрома, но все-таки живые. Им удалось повернуть – лишь центральная колонна Передена была полностью стерта с лица земли. Найденное в Вирдене сообщение было от Ели, офицера, которая не успела узнать, что, когда сумасбродная атака Передена захлебнулась в крови и он сам попал в плен, правый и левый фланги Южного Войска отступили вне зависимости друг от друга, не зная, что товарищи выжили. Они продолжали притормаживать Рой на всем пути до Водопадов и, несомненно, были причиной того, что Войско Заречья подоспело к полю битвы первым. Так что Переден имел все шансы войти в историю как герой. Ардет будет доволен. Интересно, какую же песню сложит Зола из сей кампании, заставив заиграть новыми гранями произошедшие события.
Над обрывом восточного берега поднимался слабый свет. Узкий серп новорожденной луны высунулся из-за деревьев – всего лишь тоненькая белая полоска, окруженная розоватым сиянием. Торисен наблюдал, как она восходит.
– Я думала, что никогда не увижу ее снова, – сказала Джейм за его спиной.
– И я.
Ее слова так совпали с его мыслями, что прошли секунды, прежде чем он понял, что сестра действительно здесь. Лорд повернулся. Найти Джейм приличное платье было нелегко в лагере, где присутствовала лишь одна высокорожденная леди, да и та вряд ли захватила с собой багаж. «Она выглядит, – подумал Торисен, – как ребенок, совершивший не очень-то успешный набег на гардероб матери». Девушка смотрела на него из-под временной маски.