Выбрать главу

Они стояли, тесно сойдясь вместе, в центре холодного, замусоренного, почти пустого вагона подземки, держась за грязные хромированные поручни, и движение состава принуждало их тела выплясывать абсурдные дёрганые коленца, а стук от колёс поневоле извергал крики из глоток — иначе друг друга не услышать; за такие вопли в другом месте их бы немедленно арестовали.

Стоунер смотрел на спутников и чувствовал, как поднимается в нём муторная волна дезориентации и стыда. Что я делаю? раздался внутри безмолвный вопль.

И он ответил сам себе: Спасаешь Джанет. И Синди. Да и потом, тебе просто надо выжить, нет?

Но ему продолжало мерещиться, что в его теле заточены двое, и парочка эта люто ненавидит друг друга.

— Ты дом обыскивал по новой? — заорал Брюммель. Лицо его выражало то же, что и всегда: мрачное удивление.

Стоунер кивнул.

— В каждой комнате было по жучку. Вчера за мной хвост был. Почти уверен, что сегодня я его сбросил.

Лопес, человек с коротко стриженными блестящими волосами и лисьей мордочкой, по очереди обводил собеседников взглядами искоса; глаза у него были маленькие и смотрели с орлиной пронзительностью.

— Но ты ведь не до конца уверен? — уточнил он.

— Насколько это вообще возможно — уверен. А это значит — не до конца.

— Лопес, мы тут в безопасности, — сказал Брюммель. — Стоунер, что у тебя?

Стоунер ухмыльнулся и покачал головой.

— Я что, идиот — отдавать вам файлы, пока не узнаю, чем вы за них способны расплатиться?

— А почём нам знать, что ты надёжен? — улыбнулся Лопес и с преувеличенной энергичностью пожал плечами. — Ты с таким же успехом можешь нас разыгрывать по заданию управления внутренней безопасности.

Брюммель кивнул.

— Такая возможность существует.

Стоунер нелюбезно поглядел на него и заметил:

— Брось, Стю, мы же шурья. Она бы тебя ни за что не сдала.

— Но ты мог её использовать, бро. Возможно, у тебя трудности на работе. Возможно, твоим боссам не по нраву твоя женитьба на негритянке, и ты решил перед ними выслужиться. Ты мог её экстрактором обработать и голову задурить. ЦРУшные крысы на всё способны. Не-ет, бро. Сперва ты нам докажешь, что с тобой стоит разговаривать.

Стоунер медлил. Пытаются развести? Возможно, следовало бы отказаться от задуманного. Схватить в охапку Джанет и Синди, рвануть куда глаза глядят.

Но в таком случае Компания найдёт его. Ему нужна подземная железная дорога[16], подготовленная заблаговременно.

Он колебался, не в силах решиться. И тут свет в поезде погас.

Трое проигнорировали затемнение. В подземке то и дело гас свет. Поезд проносился мимо туннельных ответвлений, и свет от внешних ламп выхватывал из мрака лицо Брюммеля. Включался и выключался, включался и выключался. Свет и тьма, доверие и недоверие...

Свет зажёгся снова.

Стоунер принял решение.

— Я покажу кое-что, чего вам никакой крот не выдал бы, — сказал он. — У меня отняли допуск к файлам ВА/НС, но с библиотечной консоли к ним ещё можно добраться. Там у меня по-прежнему высшая степень допуска. Я вам кое-что покажу.

Но кое-что он собирался припрятать про запас. На случай реальной необходимости: сведения об агенте Второго Альянса в рядах европейского НС. Это кто-то из окружения самого Стейнфельда. Эту информацию Стоунер намеревался использовать как последний спасательный круг. Возможно, вообще не делиться ею. У него всё наизнанку внутри выворачивалось при мысли о том, чтобы сбагрить на сторону хоть крупицу засекреченной информации. Годы тренировок и работы восставали против этого. А он ведь собирается выдать куда больше крупицы.

Стоунера просто мутило.

Он не питал иллюзий насчёт хороших и плохих парней. ВА фактически перехватил контроль над ЦРУ; во Втором Альянсе засели расисты и откровенные фашисты. Но это не значит, что оппозиция ВА автоматически становится «хорошими парнями». Работа в разведке приучает скептически относиться ко всем, кто без тени сомнения считает себя «хорошими парнями».

— Ты нам приносишь реально полезную штуку, — сказал Лопес, — мы помогаем тебе выбраться из страны. Услуга за услугу.

Стоунер кивнул. Поезд со скрипом затормозил на станции.

— Мы с тобой свяжемся, — сказал Брюммель и направился к двери.

Но оба выхода на платформу оказались перекрыты. Восемь мужчин, по четыре в каждой двери, стояли там с ножами.

Мужчин? Ну, почти. Сущие мальчишки. Восемь черномазых тинейджеров в военной форме, драной и залатанной: трофеи, снятые с каких-то жертв. Пьяный солдат в отгуле — лёгкая добыча. Пилотские куртки с нашивками Орбитальной Армии и значками флотской Лунной Базы, хамелеоны, костюмы хаки, спортивные штаны (эта деталь выбивалась из образа, дисгармонируя с солдатскими ботинками), наглазники, маски подводников, армейские медицинские инжекторы, морпеховские ремни. Шлемы пяти родов войск, фуражки моряка и капитана. Один зелёный берет. Чем круче служба, тем престижнее разжиться трофеями.

Двигались они, словно танцуя (может, пытаются нас испугать? подумал Стоунер). Восемь панков банды зашли в вагон с левой ноги. Тумп. Ботинки сдвинуты вместе. Поезд подземки фыркнул, двери сомкнулись. Состав отошёл от станции.

Какой же я идиот, подумал Стоунер.

Он следовал указаниям заговорщиков: те потребовали от него явиться без оружия, ну он и пришёл без оружия. Ты ввязался в заговор против управления внутренней безопасности ЦРУ и понятия не имел, куда лезешь: неудивительно, что вляпался в говно. Так человек, застигнутый на открытой местности собаками, отступает не глядя и напарывается на колючую проволоку. Запутывается в ней, калечится, истекает кровью. Какой же я идиот.

Подросток в зелёном берете извлёк флотский армейский нож. Семидюймовое лезвие отливало синим в потолочном свете. Рукоятка была обтянута кожей и оканчивалась железным шишаком. Лезвие давно затупилось, и в тех местах, где его затачивали, свет потолочных ламп отбрасывал зайчики; на расстоянии четырёх дюймов от рукояти имелась зазубрина.

В мозгу Стоунера навеки запечатлелись эти детали.

Бежать? Он бросил взгляд через плечо на дверь, ведущую в соседний вагон.

— Забудь, — сказал парень в берете и махнул ножом. Поезд как раз вильнул, и движение получилось пилящим. Поезд шипел, скрежетал и фырчал.

— Можете забрать всё, что у нас есть, — ответил Стоунер. — Это ваша территория. Мы уважаем ваши права.

— Это ты поэтому прихватил с собой жопоголового ниггера в дорогом костюмчике? — поинтересовался Зелёный Берет, слегка скосив голову набок.

Остальные панки банды окружили троицу идеальным полукольцом.

— Мне не нравится, когда всякие ниггеры в дорогих костюмчиках в моём поезде ездят.

Стоунер покосился на Брюммеля. Брюммель равнодушно созерцал панков. Он даже не позаботился воззвать к ценностям Братства. Видимо, понимал, что это разозлит бандюков ещё сильнее. Ах, ты у нас политический? Думаешь, у тебя больше прав, чем у нас, сука?

— Забирайте деньги, — полез за бумажником Лопес.

— Денег недостаточно, — сказал Зелёный Берет. Зрачки его сужались и расширялись, сужались и расширялись.

Что за наркота? задумался Стоунер.

— Деньги приходят, деньги уходят, — подхватил мальчишка в наглазниках, рубанув воздух сверкнувшим медицинским скальпелем.

— Органы куда лучше, — осклабился парень в шлеме морпеха. При нём была сумка на застежке-молнии. В прорези расстёгнутой молнии Стоунер заметил баночки с синими человеческими органами, плавающими в физрастворе.

Стоунер похолодел, внутри у него всё опустело, словно он стал пережжённым в труху деревом. Пни такое дерево — и обвалится, даром что ствол уцелел.

Джанет. Синди.

В следующее мгновение произошло сразу много чего.

За спиной Стоунера распахнулась дверь, ведущая в соседний вагон; кто-то вылетел оттуда, отпихнув его, и понёсся к панкам, а кто-то ещё последовал за ним, держась близко, и Стоунер, которого откинуло к вибрирующей металлической стене, узрел обоих незнакомцев разом: это оказались копы Второго Альянса, нанятые транспортным управлением для патрулирования вагонов, оба — в бронеткани с тёмно-серым передком и чёрной спинкой (поперечно-полосатая расцветка заставила Стоунера вспомнить фехтовальные костюмы) и зеркальных шлемах. У копов были наготове парализаторы с инверторами отдачи, а у того, что бежал впереди, ещё и автоматический пистолет, и у него из шлемофона неслось оглушительное рявканье:

вернуться

16

Выражение времён борьбы с рабством в США.