— О господи, ну где ты пропадал? — воскликнула она, как только меня увидела. — Что здесь происходит? Кто эта девочка?
В нескольких шагах за ее спиной, босая, сутулилась Лили в своем кривом платье и угрюмо жевала огромный комок жвачки. На смену панике пришло ледяное спокойствие. Я обладаю даром, если можно так сказать, разом глушить любое свое нервное возбуждение. Бывают — то есть бывали — вечера, когда я, ожидая своего выхода, съеживался за кулисами и трясся от страха, весь мокрый, а через мгновение появлялся перед публикой, безупречно владея собой, и декламировал без сучка и задоринки. В такие минуты я словно плыву, меня будто выталкивает на поверхность плотной жидкости, Мертвого моря чувств. Из этого почти приятного состояния отрешенности я смотрел на Лидию спокойно и вопросительно. Заметил, что до сих пор сжимаю авторучку, нацелив ее, словно пистолет, и едва не рассмеялся. Лидия, откинув голову назад и чуть вбок, словно встревоженный дрозд, созерцала меня с озадаченно-недоверчивым видом.
— Это Лили, — сказал я как ни в чем не бывало. — Наша домоправительница.
Такое объяснение даже мне показалось нелепым.
— Наша кто? — пронзительно, по-птичьи вскрикнула Лидия. — Ты что, совсем сошел с ума?
— Лили, это миссис Клив.
Девочка ничего не сказала и не двинулась с места, только переместила вес на другую ногу, продолжая ритмично жевать. Лидия все так же смотрела на меня с видом крайнего изумления и недовольства, теперь слегка отклонившись назад, словно ждала, что на нее бросятся с кулаками.
— Посмотри на себя, на кого ты похож, — озадаченно произнесла она. — Это что, борода?
— Лили обо мне заботится, — сказал я. — То есть о доме. Она явилась весьма кстати. Я уже собирался попросить монахинь из монастыря напротив одолжить нам пару сироток. — На сей раз я засмеялся. Непривычный звук. — Одел бы моих Жюстину и Жюльетту в штанишки до колен и напудренные парики.
Когда-то я сыграл божественного Маркиза в головной повязке и в рубахе с оборками, распахнутой до пупа; я нравился себе в этой роли.
В глазах Лидии блеснула беспомощная обида, на миг показалось, что она сейчас заплачет. Но она лишь громко выдохнула через ноздри, плотно сжала губы, развернулась на каблуках и прошествовала в гостиную. Мы встретились глазами с Лили, и она не смогла сдержать ухмылки, ее зубы блеснули.
— Приготовь чай, Лили, — произнес я тихо. — Для миссис Клив и меня.
Когда я вошел в гостиную, Лидия стояла у окна спиной ко мне, как в тот день, когда мы в первый раз приехали сюда; прижав руку к груди, она курила быстрыми короткими затяжками.
— Что ты творишь, Алекс? — Ее голос дрожал. Она не повернулась. Не выношу, когда Лидия пытается разыгрывать что-то из себя, мне за нее неловко. Жена называет меня по имени, только когда воображает себя актрисой на сцене. Я выдержал паузу.
— Тебе наверняка будет приятно услышать, — произнес я бодро, — что этот дом известен, как дом с привидениями. Так что, как видишь, у меня пока что мозги на месте. Квирк говорит, что тот ребенок…
— Стоп. — Она подняла руку. — Не хочу слышать.
Я пожал плечами. Она повернулась ко мне и хмуро обежала взглядом комнату.