Николай Коляда
ЗАТМЕНИЕ
Пьеса в одном действии
Действующие лица
Первая — тощая
Вторая — толстая
Трамвай, днём.
Трамвай № 6, который в ЦПКиО ездит, ехал себе ехал, да ка-ак затормозит вдруг на углу Ленина и Свердлова, прямо в центре перекрёстка, аж все друг на друга попадали, зачертыхались, заругались, заматерились. Залилась, затявкала, выдала себя собака, которая бесплатно под последним сиденьем тишком в ЦПКиО гулять ехала.
А водительша открыла кабину, сказала в микрофон хрипло: «Трамвай дальше не идет. Забастовка. В трамвайном депе у нас в двенадцать дня забастовка объявляется».
Все заорали: «Как забастовка?! Какая забастовка?! Нам надо на работу! А мы тоже будем бастовать! А нам тоже надо зарплату повысить! А что ж ты в самом перекрёстке остановилась! Конец света, до чего ж мы дожили! И ни просвета, ни высвета! Да что ж такое! Гады! Суки! Сволочи! Мать-перемать! Машинам заторила дорогу! Нашла где встать — на перекрёстке, специально, прошмандовка, иди назад в кабину!» и прочее, — про правительство, государство, Расею, народ, водительшу, трамвайное депо — что в таких случаях говорится.
Поорали, а водительша, вышла из кабины, сказала без микрофона: «Надоели вы мне, суки, вы мне уже и ночью снитеся», кабину не закрыла и ушла куда-то, в магазин за едой, наверное — ну, пока забастовка.
А трамвай как стоял посередь дороги, так и стоит, не двигается.
Машины его со всех сторон облепили, бибикают, шофера орут — светопреставление, короче.
Потом все поняли, что деваться некуда. Все, кто в трамвае сидел и стоял, вышли на проезжую часть дороги, перешли на тротуар и пошли пешочком на работу и в ЦПКиО. Вышли и скоро совсем ушли. Все ушли, трамвай оставили.
Остались в нём только две тётки: одна, толстая, старуха неподъёмная, вторая — худая, помоложе и побойчее. Сидят они на первом и на втором сиденьи, да собака под последним. Сидят.
Ветер летний гуляет по трамваю, шевелит обрывками рекламных листков, которые по стенкам салона наклеены. И стоит себе сине-красный трамвай с рекламой сбоку «Покупайте трусы и майки нашей фабрики!» на перекрёстке, стоит и стоит — ни туда, ни сюда, стоит — не двигается — как гроб на колёсиках.
Шофера машин как-то приноровились, начали трамвай объезжать и пошла своим ходом жизнь, а трамвай стоит и стоит, и никто на него и на тёток внутри трамвая внимания не обращает.
МОЛЧАНИЕ.
Сидят тётки: ТОЩАЯ в черных очках и сереньком плащике, вязанной кофте (а тепло); она интеллигентного вида — в парике с кудрями, сверху шарфик чёрненький; ТОЛСТАЯ волосёшки под платочек (тоже чёрненький) упрятала.
ТОЩАЯ в левое окно смотрит, ТОЛСТАЯ в правое — сидит, ногой трясёт.
ТОЩАЯ не выдержала, встала, сказала ТОЛСТОЙ, уже спустившись на ступеньку к выходу и собираясь выйти:
ПЕРВАЯ. Женщина? Алё?
ВТОРАЯ. Чего?
ПЕРВАЯ. Я говорю: вот так вот Чапаева-то и проспали. (Смеётся.) Надо выходить. Отметьте — все вышли.
ВТОРАЯ. А?
ПЕРВАЯ. Ногой почему трясётете — нервничаете?
ВТОРАЯ. Да забастовка вот. Мы работали — не бастовали. Жизнь-то вот, видите, как идёт.
ПЕРВАЯ. Жизнь где-то идёт.
ВТОРАЯ. Идёт, идёт. А я думала — не идёт. Жила, жила и не верила, что всё так смешно закончится.
МОЛЧАНИЕ.
ПЕРВАЯ. Я говорю — все ушкандыляли, а вы?
ВТОРАЯ. (Бурчит.) Ушкандыляли. Трясё-те-те. Пристала. Ну, и пусть шкандыляют. Горе-горе, да что же такое… Одну остановку не доехала. Сижу, что ж. Надо же.
ПЕРВАЯ. Чего?
ВТОРАЯ. Ничего.
МОЛЧАНИЕ.
ПЕРВАЯ. Как же вы будете сидеть-то тут-то так-то вот? (Улыбнулась, поправила чёрные очки, платок, парик.) Одна, в трамвае?
ВТОРАЯ. Да вы идите, дама. Идите. У меня тромбон на ноге, обезножела вот… Буду сидеть.
МОЛЧАНИЕ.
ПЕРВАЯ. Надо выйти.
ВТОРАЯ. А?
ПЕРВАЯ. Видите — кругом машины. Вдруг авария. Вдруг замкнёт, каротнёт, загорится, и вы тут, живьём…
ВТОРАЯ. Каротнёт? Замкнёт? Чего-то буровит, буровит… Идите, дама, говорю. Ничего не будет. Буду сидеть. (Пауза.)
ПЕРВАЯ. А вы куда… поехали? Едете, в смысле куда-то вы, а? Адрес ваш?
ВТОРАЯ. Да вы идите, идите, дама, ступайте. Вам-то, что я тут сижу и сидеть буду? Ну и ступайте. За меня не надо, в смысле, нервничать, в смысле, волноваться, в смысле, не маленькая я, знаю, ступайте отсюда, дама. Слышите, дама?
ПЕРВАЯ. Дак вы куда едете-то? Женщина, адрес?
ВТОРАЯ. Да какой вам адрес? (Роется в сумке.)Очки вот где…
ПЕРВАЯ. Ну куда вам надо-то?
ВТОРАЯ. Да обойдусь без тимуровцев, да что же она как банный лист… (Бормочет.) Это что за мокрица такая пристала. Идите, дама, говорю!
ПЕРВАЯ. (Помолчала, села, смотрит в окно.) Нет, я не пойду, раз так.
ВТОРАЯ. Как не пойду? Почему не пойду? Я сказала — без провожатых я, не инвалид…
ПЕРВАЯ. Ничего, так просто. Буду ждать.
ВТОРАЯ. Кого ждать, дама?
ПЕРВАЯ. Ждать да и всё.
ВТОРАЯ. Конца света ждать, что ли? Вы же вылазить хотели — ну, вылазьте.
ПЕРВАЯ. Вылезу ещё. Перехотела. Оставлю пустой трамвай? Ну да, как же. Знаю я вас. «Дама, дама, дама.»
ВТОРАЯ. Кого вы знаете? Что такое?
ПЕРВАЯ. Ничего. Если она, водительша, такая безответственная дура, так не всем же такими безалаберными, беспринципными быть. Это государственное имущество тут находится. Государственный трамвай, а она его посередь перекрёстка кинула, бессовестная. (Пауза.) Тут одного оборудования, можно сказать, на миллионы, или даже миллиарды сотен тысяч. Вон, кресла, лампы (читает) «ме-длен-ного на-ка-ли-вания», табличка вон, компостера там. А она ушла, бессовестные люди. Как можно без присмотра оставлять. Тут такие разные люди ездют, могут что хочешь тебе сделать…
ВТОРАЯ. Какие люди? Кому сделать? Я, что ли?
ПЕРВАЯ. Да хоть бы и вы. Кто вас знает, что вы вдруг сделаете тут.
ВТОРАЯ. Что я могу сделать? Ну? Обивку на сиденьях ножом резать начну? Слова матерные на стенках помадой писать начну? Плевать на пол, гадить начну, так? Окна выбивать начну? Ну?
ПЕРВАЯ. А может и матерные — кто знает. А я посторожу, сохраню, сберегу, вот такушки.
ВТОРАЯ. Ах, даже так, да? Вот такушки, да? Ну-ну. Ясно. Раз так — пойду, выйду. Мне с такой дурой одним воздухом дышать противно в одном салоне. Что за люди пошли, каждой дырке они затычка… Пойду. Ясно всё. Пусть тромбон, а я — пойду, чтоб только…
Встала, пошла к выходу в переднюю дверь. ПЕРВАЯ тоже встала, пошла за ней следом.
Куда ж ты, охранительница богатства народа, Паша Ангелина, Павлик Морозов, Стаханов наш, а?! Ты же хотела охранять, нет? Эй, дама, куда, ну?
ПЕРВАЯ. Куда, куда. На улицу Труда, задом резать провода, в Союзпечать, каку качать, ты носом, я насосом.
ВТОРАЯ. Чего?!
ПЕРВАЯ. Куда надо. Ниже своего достоинства считаю говорить с такими вот как вот такие вот, понятно?
ВТОРАЯ. С какими с такими вот как вот такие вот, не поняла?
ПЕРВАЯ. Да вот с такими вот как такие вот тут стоят вот тут вот, ясно?!
МОЛЧАНИЕ.
ВТОРАЯ. Это чего ты понесла-то, а?! У тебя что, говнодержатель сломался, несёшь такое? Ты смотри, земноводное какое, а?! Тундра ты, Тюмень такая, тебе в дом без углов надо, к людям пристаёт, ханыга, профурсетка такая! Что пристала? Тебе чего надо, дура чертова, ты не видишь, довела — я уже белая, мне скорую уже надо, я тебе на хвост, что ли, наступила, чего надо тебе такая ты растакая распротакая, ну?! (Нашла в сумке, наконец-то, очки, надела на нос.)