Именно в третьем лице: очевидно, следует понимать, что обращается она к соседу с койки напротив, а под "цыганенком" подразумевает меня.
В его положении, добавляет мегера, ожесточенно жестикулируя одной рукой, трудно рассчитывать на лучшую долю, и,
Наконец, крик смолкает, а через несколько секунд сменяется храпом!.
Вот так, откуда-то ей отлично известно мое положение. Завидная способность, ведь на самом деле это самое свое положение не знаю даже я сам! А теперь храпит, "массу давит".
Ни слова не говоря, я точным движением забрасываю сумку на багажную полку. Медлю, держась за поручень, прикидываю, присесть на койку к бабке или сразу лезть на "пальму". Прихожу к выводу, что садиться не стоит: не иначе, эта гарпия снова проснется и заорет. Радует, что сейчас по крайней мере никто вроде не обращает на меня внимание, хотя в темноте не очень разберешь.
Чтобы снять обувь, мне приходится присесть в темноте, нащупать шнурки, развязаться, привстать. А ведь тапочки находятся в сумке. Что же, остается задвинуть ботинки под столик и полезать наверх, дожидаться утра. Тому и бывать: прямо в куртке я забираюсь на "пальму" и растягиваюсь на спине. Все тело гудит неприятной усталостью, не дающей уснуть. Стопы и особенно пальцы ног горят в шерстяных носках. В куртке, в шапке, без матраса, без подушки, наволочки и одеяла.
Боже мой, как отвратительно! Наверняка никто в вагоне не дошел бы до такого позора! В стоимость билета включена стоимость комплекта белья - где этот самый комплект? А ведь завтра проводница непременно потребует его вернуть. Мне так прямо и представляется ее размалеванная физиономия. Как она со своим диким акцентом несет невыносимую галиматью. И требует белье, которого я не видел.
Может, я сам должен подойти к ней и попросить? Нет, исключено. Возможно, мой комплект забрала эта фурия с койки внизу. Вон она какая толстая. Заняла мое место, и комплект забрала заодно, чего там. Ей, больной и старой, надо два, а цыганенок обойдется и одним.
Немного прийдя в себя, я отклоняю оба эти предположения - как насчет проводницы, так и насчет бабки. Хватит обдумывать, когда следует действовать. Но с чего же начать? Нет, не пойду к проводнице, расспрашивать этого мужчину и тем более бабку тоже не стану.
От лежания без подушки затекает шея, и голова начинает болеть. Сначала я хочу снять куртку и свернуть ее вместо подушки, но вспоминаю, что при мне еще есть сумка. Балансируя в темноте на краю койки и рискуя свалиться в проход я ухитряюсь схватиться за ремешок сумки и потянул вниз.
Заслышав шум, старая гарпия вмиг просыпается и кричит снизу:
-Как вы смеете шариться на моей полке?
Я в страхе замираю. Оказывается, она, такая старая и беспомощная, догадалась положить свой багаж наверх - вот так бабка! То есть, нижнее багажное отделение она автоматически закрыла, разместившись на моем законном месте, а верхнее - когда положила наверх свои сумки. Вот это да.
Я был поражен таким отношением, тем более что старуха продолжает:
-Вы, цыгане, так падки на золото, а у меня там драгоценности, у меня умерла мать.
Какого черта она говорит такие гадости, - хочется сказать мне в полный голос. Но из благоразумия я молчу, хотя и возобновляю в полутьме свои манипуляции с сумкой.
Тем более что за меня вступается тот самый худощавый тип.
-Некрасиво так грубо кричать на парня, он и так пошел вам навстречу. Вы заняли его место, и не оставили ему места для багажа, то есть кругом неправы.
-Умные какие все стали, - ворчит бабка, уже, надо отметить, без прежней уверенности, - да вот вы знаете, что все цыгане, как один, наркоманы?
Мужчина молчит, мне даже становится как-то неловко за него, но тут и бабка снова принимается храпеть. Я мигом затягиваю сумку к себе, причем без особого шума и ничего не роняя и подкладываю под голову. Лежать так более или менее сносно, хотя койка, похоже, состоит из одной доски с натянутой клеенкой - такая она жесткая. Некоторое время я ворочаюсь с боку на бок, прикидывая, раздеться или так и ждать, пока засну.
Но тут поезд снова въезжает в освещенную полосу и начинает притормаживать. Я разглядываю койку напротив - и никак не могу понять, лежит ли на ней кто-то, или же это просто груда постельного белья. Внизу отчетливо различаю белеющие колени моего заступника. В следующий миг он, видно, почувствовав мой взгляд, "вперяет свой взор" прямо мне в глаза и молвит:
-Пошли покурим, пока суд да дело.
Любой бы на моем месте понял, что сейчас будет совсем нехудо немного с ним сойтись, учитывая к тому же, что он проявил ко мне участье. К тому же, заодно можно узнать насчет уборной.