– Вы не верите в победу? – говорить мне было еще больно, а потому я ограничивался короткими фразами.
– Верю, конечно, – фыркнул явно уязвленный моими словами Чард. – Вот только пока армия лорда Челмсворда будет громить зулусов в одном месте, у них вполне достанет сил и хитрости ударить в другом. Например, чтобы отрезать Челмсворду путь обратно в Наталь.
Тут мне и сказать было нечего. Аргумент железный – с ним не поспоришь. Армия зулусов намного превосходила британскую. Даже с учетом тех полков, что не отправятся на войну немедленно.
Когда же войска Челмсворда покидали Питермарицбург, а если быть точным, за день до этого, ко мне в палату заявился сам полковник Дарнфорд. Однорукий офицер обвел взглядом окружающее меня госпитальное благолепие и только головой покачал.
– Вот что значит мирное время, – сказал он. – Коек хватает на всех. Ни стонов раненых, ни криков, ни сушащихся бинтов. Скоро все здесь переменится, мистер Евсеичев. Через пару недель будет просто не узнать этот госпиталь. И это офицерский. А уж про то, что будет твориться в солдатском, я и говорить не стану.
Дарнфорд, одетый в парадный мундир, не стал присаживаться рядом с моей койкой. Хотя Торлоу, находившийся тут же, при его появлении моментально подскочил и вытянулся по стойке «смирно». На счастье Питера, в то утро он еще не успел «причаститься» медицинским спиртом и стоял ровно, а не пошатываясь, по своему обыкновению, как дерево под порывами урагана.
– Завтра наша армия выступает через Роркс-Дрифт и дальше в Зулуленд, – сказал полковник, – и вы отправляетесь с нами. Надеюсь, вам уже надоел скучный госпитальный быт? На ноги встаете?
– Так точно, – браво ответил я и даже сумел встать на ноги. Слабость в теле еще чувствовалась, и врачи запрещали мне длительные прогулки. Но я как раз был уверен, что вне стен госпиталя я скорее приду в себя. – Готов к службе полностью.
– Вот и отлично, – кивнул Дарнфорд. – Нечего вам тут разлеживаться. Сегодня же отправляйтесь на квартиру и собирайтесь. Завтра в полдень – парад войск. Сержант, – короткий кивок Торлоу, – вас это тоже касается, конечно же.
– Есть, сэр, – выпалил заскучавший уже Торлоу.
– Врачей я беру на себя, – усмехнулся Дарнфорд, предупреждая мой вопрос. – Уж с ними-то я поднаторел в общении. Будьте уверены.
И в самом деле, меня отпустили из госпиталя без лишней волокиты. Доктор только не меньше часа рассказывал, что мне еще нужен больничный уход, но раз доблестная армия покидает Питермарицбург, то не стоит задерживать меня.
В тот же день с лица моего окончательно сняли все повязки. Я, наконец, смог увидеть свое лицо.
– Шрам не трогать! – тут же осадил меня врач. А ведь действительно мои пальцы сразу же потянулись его пощупать. – Воспаление пройдет в течение двух– трех дней. Если же ситуация, не дай бог, ухудшится, немедленно возвращайтесь в Питермарицбург. Не доверяйтесь никаким фельдшерам. И особенно мистеру шведскому пастору, запамятовал его фамилию. Он почитает себя знатоком местной медицины и уже успел угробить нескольких солдат в Роркс-Дрифт. За это его надо под суд отдать. Так ведь нет же – духовное лицо!
Доктор быстро опомнился и прервал сам себя.
– Рана ваша, мистер, заживает хорошо, – сказал он. – Проблем с ней даже в местном климате возникнуть не должно. У вас вообще отменное здоровье.
– Благодарю вас, доктор, – машинально произнес я. Свежий шрам на лице отчаянно чесался. Как будто внутри, под розовеющей кожей, бегали сотни маленьких муравьев, щекочась своими тонкими лапками.
В общем-то, лицо мое пострадало не так и сильно, если разобраться. Длинный рубец пересекал щеку и уходил под основательно отросшие волосы. Самым неприятным было то, что вражеская сабля срубила мне половину уха. Спасти ее не удалось. Именно поэтому я пользовался вольностью, предоставленной черному мундиру, и отказывался коротко стричь волосы. Скоро они накроют уши – и этого не будет видно совсем. Я, по крайней мере, очень надеялся на это.
– Если лицо будет сильно чесаться, – закончил доктор, – обратитесь к моему коллеге в Роркс-Дрифт. У него должен быть хороший запас мази. Но старайтесь не особенно злоупотреблять ею.
Я наконец отвернулся от зеркала и поглядел на стоящего в двух шагах доктора.
– Спасибо вам, – сказал я снова и протянул ему
руку.
– Пожалуйста, – без ложной скромности ответил тот, пожимая ее, и добавил неизменное: – Постарайтесь не попадать ко мне снова.
– Всеми силами, – заверил я его.
Рудольфа Эберхардта с того злосчастного дня никто уже не называл Красавчиком Руди. Да и Светлым тоже. Разве что с издевкой. Но издеваться над ним тоже не спешили. Эберхардт стал особенно вспыльчив и легко бросался выловами направо и налево. А в фехтовальном мастерстве он мало кому уступал.