Выбрать главу

— Вот вернет Датуна нашего химика, — на прощание обернулся в дверях Краб, — и пускай тот собирает адскую машину помощнее. Разорвем этого пса на куски.

И он вышел из комнатушки, оставив Буревестника одного.

Тот улегся на прочную кровать, вытянув ноги, и задремал. Правда, проспать ему пришлось недолго.

Володя ворвался в его комнату, как сумасшедший. Прочная деревянная дверь так громко хлопнула о стену, что Буревестник подскочил с кровати. В руках он держал верный веблей. Курок взведен. Ствол направлен точно в лоб юноше.

— Это был весьма опрометчивый поступок, Володя, — с трудом переводя дыхание, произнес Буревестник и опустил оружие. — Нервы, знаете ли, ни к черту. В следующий раз могу и пальнуть.

— Ох, — замер на пороге Володя. Выглядел он весьма озадаченно и крайне комично. — Простите, Буревестник, я как-то не подумал… Но у меня такие новости!

Лидер революционеров всегда поражался непосредственности юноши. Она была какой-то почти детской. Настроение его дурным могло быть от силы несколько минут. А после неизменно возвращался его неистребимый оптимизм.

— Делитесь, — вздохнул Буревестник, присаживаясь на кровать. — Только сядьте для начала. А то совсем нависаете надо мною.

Ростом Володя удался. А уж над сидящим Буревестником и вовсе возвышался, будто каланча. Роста своего Володя сильно смущался. Он тут же сел на стул, привычно откинувшись на его гнутую спинку. И тут же зашипел от боли. Палачи в Тифлисе не жалели ни уголовников, ни политических.

— Обработали меня, гады, на славу, — пробурчал юноша себе под нос едва слышно. — Палачи царские.

— Новости, — напомнил ему Буревестник. — Новости, Володя. У меня слишком много дел, чтобы еще выслушивать жалобы на жестокость царских палачей.

— Да-да-да, — зачастил Володя. — Дело в том, что со мной в камере сидел сам Никита Евсеичев. Понимаете. Никита Евсеичев. Он собирался покинуть империю, но вступился на базаре за мальчишку, который листовки наши раздавал. За это и угодил в каталажку.

«Так вот что за барин в шляпе, который мальчишку-листовочника у городового отбить пытался», — понял для себя Буревестник.

— А после его, представляете, Буревестник, прямо ночью, хотели выдернуть жандармы. Сам князь Амилахвари за ним приезжал. Но остался с носом. Наша бюрократическая машина сильнее оказалась княжьего слова! Но сегодня после обеда Никиту Евсеичева будут перевозить из полицейского управления в жандармские застенки. Мы должны его освободить.

— Жандармам, пускай и бывшим, — резко ответил ему Буревестник, — мы ничего не должны. Запомните это хорошенько, молодой человек. Для начала. И подумайте-ка вот над чем. Не может ли этот ваш «сам Никита Евсеичев» быть банальным провокатором. Вы уж простите великодушно, Володя, но еще очень молоды. А в тифлисской жандармерии работают такие волки, что вам и не снилось. Им провернуть подобную комбинацию — раз плюнуть.

— А не сложно будет для тутошних михлюток[5]? — скептически поинтересовался Краб. Здоровяк подпирал плечом дверной косяк.

Буревестник всегда дивился его особенности передвигаться, когда надо, совершенно бесшумно. Хотя вроде бы по грузному верзиле этого никак нельзя было понять.

— Они тут тоже с головами на плечах, — возразил Буревестник, хотя и он считал, что комбинация с нахамившим царю жандармом — это уж слишком. Однако молодого Володю следовало хорошенько отчитать. А заодно и подумать над его словами об этом Евсеичеве. — И, вообще, вымысел должен быть как можно менее правдоподобным. Тем охотнее в него поверят. Помните об этом, Володя. Всегда помните. Потому что стоит вам забыть сию простую истину, как вы тут же окажетесь в застенках. И уже не отделаетесь плетьми за листовки. А вообще говоря, откуда они у вас взялись? Эти злополучные листовки.

— Не знаю, — покраснел юноша, опустив очи долу.

А Буревестник заметил про себя, что когда общается с образованными людьми, вроде Володи Баградзе, то из речи его мгновенно исчезает вся воровская «музыка».

— Я могу сказать, — подал голос из-за массивной спины Краба Дато. — Да дай пройти, медведище ты этакий! — зарычал он.

Краб рассмеялся, пропуская в комнату шустрого Дато. Стоило тому переступить порог, и здоровяк слегка подтолкнул его. Дато при этом чуть не полетел головой вперед. Лишь чудом ему удалось удержаться на ногах. Краб при этом заржал не хуже коня. Дато разразился целым потоком ругательств на грузинском, от которых уши юного Володи покраснели так густо, что хоть прикуривай. Буревестник же одарил товарища неодобрительным взглядом. Из-за таких выходок здесь — на Кавказе — вполне можно и кинжал под ребра получить.

вернуться

5

Михлютка (угол.) — жандарм.