Теперь уже он вел меня. Ведь я совершенно не представлял себе, куда нам следует бежать.
А за нашими спинами все громче звучали выстрелы. Похоже, там развернулось настоящее уличное сражение.
Глава 3
Володя привел на меня на какую-то конспиративную квартиру. Где она находилась, я совершенно не представлял. И заставь меня кто-нибудь пройти путь от места нападения на возок досюда, да еще по всем этим закоулкам, я не смог бы сделать этого. Даже если бы от этого зависела моя жизнь.
— Немногим лучше камеры, конечно, — извиняющимся тоном произнес Володя. — Но, как говорится, чем богаты.
Квартирка была невелика — и вправду, не больше тюремной камеры — и изрядно захламлена. Вся обстановка внутри оказалась очень старой. Многие вещи сломаны, а после починены кое-как. На скорую руку. Из единственного окошка открывался вид на реку.
Быть может, знай я город — то и понял бы, в какой части Тифлиса нахожусь. Однако для меня все вокруг было абсолютно незнакомо.
— Скоро остальные придут, — сообщил мне Володя. — Надеюсь, они прикончили этого кровопийцу князя Амилахвари. В последнее время Буревестник им только и бредит. Все уже говорят ему, что пора менять место. А он уперся, словно буйвол. Хочет сначала князя убить — и только после этого уезжать из города.
— Чем же так сильно насолил вам князь? — поинтересовался я, отходя от окна и присаживаясь, не без опаски, на шаткий стул.
— Он умный и хитрый враг. Его сам граф Сегеди ценит. Амилахвари не гнушается никакими подлостями, лишь бы достичь поставленной цели. Но самое важное, как говорит Буревестник, что его смерть будет пощечиной всему Тифлисскому управлению.
Тут скрывающийся за птичьей кличкой предводитель революционеров был, без сомнения, прав. Если до самого графа Сегеди им, конечно, не добраться, то уж убийство активного и целеустремленного офицера станет отличным завершением работы группы этого самого Буревестника в Тифлисе.
— Вы, наверное, есть хотите, Никита? — забеспокоился Володя. — Так у меня тут припасено кое-что. И брынза, и хачапури, и половинка холодного цыпленка есть. И вино найдется, конечно.
Я не стал отказываться. Есть, конечно же, хотелось очень сильно. Тем более после перечисления грузинских блюд, припасенных Володей.
Мы как раз приговаривали половинку цыпленка, запивая его вином, когда двери распахнулись, и на пороге возник высокий человек в местной длиннополой одежде. Из-за нее он казался похожим на ворона. Лицо его было замотано полой башлыка. За его спиной маячил здоровяк, из-под одежды которого торчал край гренадерской кирасы. И еще несколько человек. Но их разглядеть не представлялось возможным вообще.
— Трапезничаете? — без малейшего акцента произнес вновь прибывший.
Не чинясь, он прошел к столу. Сел с нами, подвинув ближе стул. Махнул рукой тем, кто остался стоять по ту сторону порога.
— Идите. Я пока сам поговорю с нашим спасенным.
Остальные революционеры поспешили выполнить его указание. Даже дверь за собой прикрыли. Хотя я был точно уверен — кто-то из них подпирает ее с другой стороны. На всякий случай.
Буревестник быстрым движением размотал башлык. Отбросил его полу за спину, чтобы не мешался. Лицо у лидера революционеров было самое обыкновенное. Ни разу оно не попадалось мне среди тех, что доводили до нас как особо опасных. Это говорило о том, что Буревестник, действительно, весьма ловкий тип. Скорее всего, он ни разу еще не попадал к нам.
Буревестник взял кусок цыпленка с тарелки. Принялся жевать.
— Так что с князем? — не выдержал Володя, сорвав лидеру революционеров всю отлично выдержанную паузу. Баградзе ведь не знал, в какие игры со мной принялся играть Буревестник.
— Ушел.
Глава революционеров доел кусок курятины, вытер руки прямо о конец башлыка. Взялся за сыр. Я столь же невозмутимо ел. Отщипывал себе маленькие кусочки от цыплячьей грудки.
Наконец, Буревестник насытился. Он вытер руки о кусок хлеба. Принялся уплетать его. Однако взгляд холодных глаз революционера был направлен на меня. Хотя обращался он вроде как к Володе.
— Мы его прижали уже. Думали, никуда не денется. А тут казак налетел из конвойных. Дато его из карабина снял. Но князь на казацкого коня вскочил — и только мы его и видели. Отстреливался тоже знатно. Правда, в этот раз никого не убил из наших. Да и ранений серьезных ни у кого нет.