— Бомба — это хорошо, — почти философически заметил Дато. А затем резко сменил тему. — Старики недовольны. Говорят, слишком разворошили мы и каплюжников, и михлюток. Злые они все, как осы. Если еще и экс будет, то совсем они с ума посходят. Начнут давить так, что и головы никому не поднять. Ни нам, ни мазам[10] честным.
— После экса заляжем на дно, — пообещал Буревестник. — Мне надо проверить в деле бывшего михлютку. Повязать его кровью своих же. И если он фига, то стрелять в стрелу с каплюжниками не станет. Тогда мы его там же и приткнем[11]. Положим вместе с остальными. И можно будет в Поти ухрять[12] или в Баку.
— Без экса нельзя его проверить? Старики сильно недовольны сейчас. После экса могут что-нить темное[13] нам сотворить.
— Передай старикам, что я их угроз не боюсь. Я тут дело революции делаю, а не их выгоду блюду. И работать с оглядкой на них не собираюсь. Вот так и передай все. Слово в слово, Дато. Хочу, чтобы они понимали — с кем имеют дело.
От ярости из речи Буревестника напрочь ушла воровская музыка. Сейчас с Дато разговаривал стальной лидер революционеров, который ни под кого прогибаться не станет. Чего бы это ему ни стоило.
Дато поднялся со стула. Ничего отвечать на короткую, но яростную отповедь Буревестника он не стал.
— И еще одно, — догнала направившегося к двери Дато короткая фраза — Ни в Поти, ни в Баку тебе с нами не по пути.
Понятливый Дато даже кивать не стал. Просто вышел из комнаты.
Буревестник покинул ее несколькими минутами позже. Он прошелся по коридору до занимаемых Крабом и еще парой тифлисских революционеров комнаты. Вошел, как обычно, без стука. Краб оказался в комнате один. Он валялся на топчане, закинув здоровую руку за голову. Искусственную он поднял к небольшому окошку и любовался тем, как зимнее солнце играет на матовых стальных пальцах.
— Я уже и забыл, когда снег в прошлый раз видеть приходилось, — меланхолично произнес товарищ. — Сколько лет мы все по югам да по югам. Севастополь. Теперь вот Тифлис. Потом еще дальше на юг.
— Попадемся, — не смешно пошутил Буревестник, — и будет нам обоим на каторге снега — завались.
— Мы с тобой накуролесили уже не на каторгу, а на петлю.
— Ну, значит, так тому и быть, — отмахнулся лидер революционеров.
— Не хочу в петлю. Лучше в драке сгинуть. У меня Володина «книжка» всегда при себе на этот случай. — Краб вынул из-под подушки небольшой томик. Только начинен тот был не знаниями, а адской смесью, которая может уничтожить на месте пятерых человек. — Вот будут меня вязать, успею эту книжечку открыть, тогда всем плохо станет.
— А ты чего это такой унылый, Краб? — попытался расшевелить его Буревестник. — О смерти болтаешь.
— А черт его знает, — пожал плечами тот. — Тоска какая-то дурацкая напала.
— Завтра утром мы эту тоску развеем. Экс проводить будем. Проверим в деле спасенного нами жандарма бывшего.
— Не доверяешь ему — это правильно. Они псы все такие — душа у них песья. Не переделаешь ее уже на новый лад. Только может стоило бы его на новом месте проверить? Вернее бы вышло.
— Мне деньги с этого экса нужны будут сильно. Я нашел выход на одного продажного офицерика со складов военного округа. Так вот он готов по сходной цене уступить нам винтовки Бердана. Их в армии меняют на новые, какие-то многозарядные, что ли. А сюда свозят в огромном количестве старые из других округов. Вот они-то нам сильно пригодятся на новом месте. Надоело мне зависеть от благодетеля нашего, будь он неладен. Не нравится он мне совсем.
— Из берданок хорошие обрезы получаются, — кивнул Краб. — Хотя аглицкие и обрезать не надо. Даже одной рукой с нею управиться вполне можно.
— На те винтовки нам патроны доставать у благодетеля приходится. А для берданок и сами найдем легко.
— Это понятно, — протянул Краб. — Деньги и патроны в нашем деле всегда нужны. И пса бывшего проверить надо. Если своих покусает, то обратно дороги ему уже нет.
— Ты так говоришь, Краб, будто тебе это все равно не по душе.
— Жарко тут слишком для меня, Буревестник. Говорят, от этой жары у человека мозги в голове плавиться начинают. Зима вон на дворе, а ни единой снежинки не упало. Дождь только зарядить может. Противный такой, что спасу нет. А как оно на новом месте будет — не знаю вовсе.
— Уж там-то тебе не до дурных мыслей будет, Краб. Лиха беда начало.
— Есть дыра, будет и прореха, — закончил поговорку Краб. — Ты просто так поболтать пришел? Или же дело есть какое?