Он обернулся к Лоуренсу. Лицо его под бинтами было перекошено от дикой злобы.
— Нагляделся? — решил слегка охладить его пыл майор. — Тогда возвращай зеркало. А то, не ровен час явится доктор — и мне тут не бывать больше.
— Невелика потеря, — отмахнулся Руди, бросая ему зеркальце. — Из-за тебя я стал таким, как сейчас.
Лоуренс никогда не считал себя особенно сентиментальным. Однако в тот момент сердце его буквально екнуло от неблагодарности Эберхардта. Лоуренс его своим другом никогда не считал. Даже шериф Али был для него скорее верным псом — и последнего эта роль вполне устраивала. И все же что-то шевельнулось в душе майора Лоуренса. Видимо, многовато выпили они вместе с Руди недорогого вина.
— Ну раз так, — протянул Лоуренс, — тогда пойду я. Выздоравливай.
В тот день, когда с лица Руди снимали повязки Лоуренс и близко к больнице не подошел. Как и пообещал себе тогда — парой недель раньше.
Нас с Эберхардтом держали не просто в разных палатах. Даже в разных крыльях большого офицерского госпиталя. Более того, за мной постоянно присматривал теперь Пит Торлоу. Гиганту наказал следить за мной денно и нощно лейтенант Бромхэд. Но я подозревал, что тут не обошлось без полковника Дарнфорда. Про него говорили, что у него хоть и одна рука, но ей он достанет дальше, чем многие двумя.
Торлоу легко прижился в госпитале. Перешел с араки на медицинский спирт. Его им снабжали санитары из отделения для буйнопомешанных. Тех оказалось из-за жары и дрянной выпивки достаточно много, попадались и офицеры. Торлоу помогал санитарам справиться с буйнопомешанными, взамен его как раз и снабжали медицинским спиртом. Правда, в весьма малых дозах. Ведь справиться с помешавшимся Торлоу вряд ли смог бы хоть кто-нибудь во всем госпитале. Разве что все санитары разом.
Навещать меня никто особенно не навещал. Собственно, в основном Торлоу был моим компаньоном долгими днями. Гигант сидел рядом с моей постелью, когда его не забирали, чтобы скрутить очередного буйствующего солдата или офицера. Я просил его рассказывать мне истории из жизни моряков. Самому мне говорить было еще больно — вражеский клинок глубоко разрезал лицевые мышцы. Поэтому рассказы и множество забавных историй спасали меня от госпитальной скуки.
Надо сказать, Торлоу знал уйму историй и баек. Он рассказывал их, не повторяясь ни разу, все те дни, что я провел в госпитале. Хотя уверен, половину — если не больше — он выдумывал тут же, как говорится, на ходу. А значит, не такой уж он и тупой верзила, как думает о нем большинство. Питер на самом деле обладает быстрым и пытливым умом, да и в воображении ему не откажешь.
В первые дни моего пребывания в госпитале ко мне заглядывали лейтенант Чард и лейтенант Бромхэд. Но с ними мы перекинулись лишь парой слов. Я узнал от Чарда, что в ближайшее время армия лорда Челмсворда перейдет Буйволиную реку. В Роркс-Дрифт прикрывать переправу останется лишь рота лейтенанта Бромхэда. И это немало пугало Чарда.
— Знаете ли, Евсеичев, — сказал он, — нас ведь будет не более полутора сотен там, в Роркс-Дрифт. Ну, возможно, еще полковник Дарнфорд со своей командой, но вряд ли он усидит на месте долго. Против нас же может обернуться колоссальная мощь проклятых дикарей.
— Вы не верите в победу? — говорить мне было еще больно, а потому я ограничивался короткими фразами.
— Верю, конечно, — фыркнул явно уязвленный моими словами Чард. — Вот только пока армия лорда Челмсворда будет громить зулусов в одном месте, у них вполне достанет сил и хитрости ударить в другом. Например, чтобы отрезать Челмсворду путь обратно в Наталь.
Тут мне и сказать было нечего. Аргумент железный — с ним не поспоришь. Армия зулусов намного превосходила британскую. Даже с учетом тех полков, что не отправятся на войну немедленно.
Когда же войска Челмсворда покидали Питермарицбург, а если быть точным, за день до этого, ко мне в палату заявился сам полковник Дарнфорд. Однорукий офицер обвел взглядом окружающее меня госпитальное благолепие и только головой покачал.
— Вот что значит мирное время, — сказал он. — Коек хватает на всех. Ни стонов раненых, ни криков, ни сушащихся бинтов. Скоро все здесь переменится, мистер Евсеичев. Через пару недель будет просто не узнать этот госпиталь. И это офицерский. А уж про то, что будет твориться в солдатском, я и говорить не стану.