— Могло быть и хуже, — меланхолически повторяет вслед за ним Руди. Будто не человек сейчас сидит перед зеркалом, а диковинный попугай, только и умеющий, что бездумно вторить. — Глаза целы — уже хорошо.
В паре шагов за его спиной переминаются дюжие санитары. Их вызвали сюда из отделения для буйнопомешанных — на всякий случай. Они перебрасывались короткими взглядами. Оба слишком хорошо были наслышаны о бешеном нраве Рудольфа — и им не хватало здоровяка Торлоу. Но тот третьего дня покинул госпиталь вместе со своим русским подопечным.
— Жаль, что я не успеваю к войне с зулусами, — протянул Эберхардт, поднимаясь. — Кто-то должен ответить мне за мое новое лицо.
— Простите врагам своим, — с интонациями лютеранского пастора произнес доктор.
— И не подумаю, — усмехнулся Рудольф Эберхардт.
Тогда еще никто не знал, насколько знаменитой станет эта его улыбка во всем мире.
Парад — это всегда красиво!
Надо сказать, что я по долгу службы ни разу не участвовал в настоящем военном параде. Как-то не принято в империи, чтобы жандармы на серых лошадях, в синих мундирах и сверкающих касках гарцевали при полном параде на улицах Питера и Москвы. Говорят, что-то такое было при деде нынешнего государя, который лично возглавлял парадирующих жандармов. Но как-то эта традиция не прижилась.
И вот теперь я готовился пройтись по главной улице Питермарицбурга в колонне Инженерного корпуса Ее Британского королевского величества. Торлоу помог мне нарядиться в иссиня-черный мундир, затянуть его многочисленные скрипящие ремни. Я возблагодарил бога за то, что с утра солнце пряталось за плотными тучами. Того и гляди — дождь польет. Сержант принес мне начищенные до зеркального блеска форменные ботинки. Вряд ли он сам сделал это — не опустится до такого Торлоу. Скорее всего, заставил кого-то из солдат. Но меня это мало волновало. Питер подал мне саблю и револьвер. Я закрепил их на поясе. Теперь пришла очередь белого шлема. Я взял его под мышку — надену на голову уже в строю. Пока не хочется таскать лишние тяжести на голове.
Утро было хоть и не солнечным, но чудовищно душным. Наверное, к вечеру разразится-таки гроза. Не хотелось, чтобы она накрыла нас на первом же марше. До Роркс-Дрифт шагать и шагать. А по размокшей саванне да под проливным дождем — это то еще удовольствие. Конечно, я никогда не шагал вот так по размокшей грязи под проливным дождем, но и проверять свои догадки у меня особого желания не было.
— Первый день марша под дождем — к беде большой, — сказал под руку Торлоу. — Говорят, небо плачет по тем, кто уходит.
— Это африканское небо, — отшутился я, — и плачет оно по зулусам.
Но слова его почему-то запали мне в душу.
Мы подошли к строящимся коробкам пехоты. Рядом гарцевали, горяча коней, кавалеристы. По обыкновению, они поглядывали на всех сверху вниз. Что и немудрено, с лошадиной-то спины. Отдельной группкой стояли военные инженеры. Среди них я узнал и лейтенанта Чарда. Тот махнул мне рукой, призывая занять место в строю рядом с ним.
— Надевайте шлем, мистер Евсеичев, — сказал он мне. — Сейчас нас будет перед парадом инспектировать сам лорд Челмсворд.
Я поспешил последовать его совету. Шлем был заметно легче парадной жандармской каски, но таким же неудобным. А может, я просто еще не привык таскать его на голове. По крайней мере, никто вокруг не жаловался.
Торлоу давно покинул меня, встав в ряды роты Б. Но и с моего места его было неплохо видно, благодаря богатырскому росту сержанта. Вместо знаменитой пушки он нес на плече короткую винтовку с примкнутым штыком. На параде все должно быть но уставу.
— Я вчера с вашим новым приятелем-сержантом был на нашей электростанции снова, — усмехнулся Чард, проследив за моим взглядом. — Зарядили его чудо-пушку под самую завязку. Чувствую, она нам на войне с зулусами сослужит добрую службу.
— Мне не довелось видеть ее в действии, — пожал плечами я. С британским мундиром я вполне освоился, а вот шлем мне доставлял немало неприятных ощущений. От этого настроение было, мягко говоря, не самым лучшим. А тут еще эта удушающая, липкая жара и ощущение надвигающейся грозы.
— Поверьте, она стоит батареи легких орудий, — заявил Чард, — если не больше.
— Думаю, майор Пикеринг с вами бы не согласился, — вяло пошутил я.
— Ну, он помешан на пушках, — отмахнулся Чард. — Кстати, вы же в госпитале лежали и не слышали свежего военного анекдота. Наши немецкие союзники по Коалиции прислали лорду Родсу свою делегацию. Они просят разрешения доставить сюда своего гусеничного монстра — какую-то там их новейшую разработку. Или что-то в этом духе. Колосс или как-то так. Его уже за глаза прозвали «Железный капут». Роде ведь согласился с радостью. Он ведь готов обрушить на зулусов какое угодно оружие, даже столь абсурдное. Вот теперь по Кейптауну расхаживают прусские офицеры во главе с неким майором фон Швальцкопфом или как-то так. На них уже и карикатуры в газетах рисуют — так достали всех за пару дней союзнички со своими пиками на шлемах и моноклями.