— Уходите! — крикнула Белла, глубоко испуганно дыша. Кулаки остались сжатыми, но это не уменьшило яркость вспышек света, будто бы девушка держала его прямо в руках. Ее лицо исказилось гримасой ярости, когда она, отбросив мольбы, взбешенно приказала: — Убирайтесь прочь!
Молнии, найдя лазейку, вырвались из ее хрупких на вид рук и заплясали вокруг тела, электризуя волосы и поднимая их вверх, прямо как у медузы Горгоны. Она вся была окружена сверкающим и громоподобно потрескивающим электричеством, а я все еще стоял, как дурак, вытаращившись и открыв рот. Вместо чувства опасности во мне росла растерянность. Я очень медленно соображал: даже когда Белла, непрерывно умоляя нас уйти, расколола земную твердь, погружая в нее ладони и гася тем самым яркий свет, не мог поверить в то, как мы ошиблись: это не молнии преследуют Беллу… она сама создает их!
А в следующее мгновение меня настиг сильнейший удар под дых. Он пришел прямо из-под земли, добравшись до сердца и сжав его могучими лапами, перехватив дыхание. Последнее, что я услышал, прежде чем упал, это полный боли вопль Беллы: «Джейкоб… нет!» </p>
<p>
Глава 4 </p>
POV Белла
<p>
Я чудовище. Еще никогда я не чувствовала себя хуже, чем сейчас. Так долго ждала этой встречи, представляла ее в мечтах, и вот, стоило Джейкобу появиться – я убила его. Мне хотелось умереть, только бы не испытывать этой ужасной боли, разрастающейся в грудной клетке, как неуклонно разрушающие мостовую корни. Я была домом, который дал трещину и начал разваливаться по частям. Я была монстром.
А еще Эдвард. Не знала, что думать, не надеялась когда-либо снова его увидеть. Давно перестала ждать, что он придет. Была уверена, что меня ищет Джейкоб, но появление Эдварда стало абсолютной неожиданностью. Именно из-за его присутствия, из-за того, как сильно разволновалась, я и не смогла сдержаться в этот раз. У меня уже давно не было срывов, ну, кроме очевидных, во время охоты. В последний год все лучше удавалось контролировать живущий во мне огонь, несколько последних месяцев по моей вине не случалось пожаров, а те, которые все же происходили, удавалось быстро погасить своими руками.
Я много раз порывалась вернуться в Форкс и найти Джейкоба, своего единственного друга – одиночество стало невыносимым уже довольно давно. Мы с Джейком вроде как стали врагами, но я верила, что он меня не оттолкнет. Надеялась поселиться в лесу неподалеку от Форкса, чтобы изредка видеться с другом и иметь возможность хоть с кем-то поговорить. Но как только мои намерения становились серьезными, беспокойство о будущем срывало тонкий пласт самоконтроля и ладони вновь начинали гореть. Я не могла вернуться и подвергнуть опасности близких и друзей. Поэтому все еще сидела тут, почти на краю Земли, держась подальше от людей и всего, что было раньше дорого… одна, сбившись со счета, сколько прошло дней, месяцев или лет…
И вот теперь, когда Джейк нашел меня, я все испортила. Сердце сжималось от ужаса картины перед глазами: парень падает, сраженный мощью моего огня, и я не могу предотвратить этого, только кричать, умоляя Эдварда спасти его. Но вижу, как Эдвард, содрогнувшись и закатив глаза, падает следом…
Все, что я могла сделать в тот момент – это убежать. И надеяться, что не успела сильно навредить дорогим людям. Забравшись в темную и сырую пещеру, которая давно уже стала убежищем для меня в особенно «сложные» дни, в которой не было ничего, что могла сжечь и уничтожить, я, не находя покоя, металась от стены к стене, преследуемая заревом белых электрических вспышек, рождающихся где-то глубоко внутри и находящих выход через раскалившиеся ладони. Ни боли, ни ударов тока я сама не чувствовала, но ощущала дрожь скалы, когда искривленные молнии упирались в камень, слышала шипение и треск, сопровождающие мою новую жизнь. «Бум, бум», — тяжело бухало сердце о ребра, вырабатывая порции огня словно крошечная, но очень опасная атомная электростанция. Пахло паленой тканью – хрупкая одежда не выдерживала высокой температуры и тлела, превращаясь в ничто. В домике, который я облюбовала, было во что переодеться, но только я теперь не скоро до него доберусь…
Ну почему, почему мне не достался безобидный дар предвидения, как у Элис, не причиняющий никому вреда? Или дар Джаспера, который он мог использовать по своему усмотрению, а не тонуть в нем, не имея шанса выбраться на поверхность? За что судьба подарила мне столь мощное оружие? Может, в противоположность тому, какой беспомощной и вечно влипающей в неприятности я была человеческой девчонкой? Расплачиваюсь за то, что не умела постоять за себя?
Эдвард всегда считал меня хрупкой, нуждающейся в защитнике. И вот, поглядите-ка, Белла Свон – гроза лесов и зверей, оборотней и вампиров. Эдвард всегда считал себя злом. Но я стала худшим чудовищем.
Перед внутренним взором, словно жалящий кинжал совести, стояло лицо Джейкоба, лежавшего в беспамятстве на земле. Я очень надеялась, что он не успел слишком сильно пострадать. Что остановившееся от электрического удара сердце забьется вновь. Он же бессмертен, верно? Я знала, что Эдварду, скорее всего, не причинила серьезного вреда, но Джейкоб состоял из плоти и крови, а я хорошо усвоила, что бывает с животными, оказавшимися поблизости от меня. Если Джейкоб умрет, я никогда не прощу себя.
Время проходило, и белые всполохи уменьшали интенсивность. Я не обольщалась: стоило вновь разволноваться, проклятие вернется. Пока Эдвард и Джейкоб здесь, мне придется сидеть в вечной темноте под защитными каменными сводами пещеры. А я ведь так долго мечтала хотя бы с кем-нибудь поговорить! От тоски и безысходности хотелось выть. Но плакать теперь, увы, я не умела.
Устав от самобичевания, я постаралась сосредоточиться на внутреннем спокойствии, чтобы прийти в себя. Должна же была, в конце концов, выйти наружу, чтобы взглянуть, живы ли мои друзья. Ужас сжал сердце ледяными щупальцами: если что и могло заставить меня по-настоящему возжелать смерти, то это гибель родных. За все годы скитания в одиночестве, хоть мне было и больно, и тоскливо, я никогда всерьез не размышляла над возможностью покончить с этой недожизнью. Я всегда надеялась, что нужно только немного перетерпеть, и каким-либо образом все постепенно наладится. Пройдет новорожденный период – я знала, что он самый трудный, – и я научусь контролировать себя. Вернусь в Форкс, буду жить в горах, питаясь животными, как Каллены. Джейкоб станет навещать меня, приносить новости о Рене и Чарли, о моих школьных друзьях. Так я себе все представляла. Не бог весть какое существование, но я и этому была бы уже рада. Но никак не думала, что привыкание к образу жизни вампира станет для меня настолько сложным и долгим. Что даже спустя два с половиной года я все еще не научусь сдерживать себя…