Эдвард смотрел на меня с выражением безграничной нежности, словно мы не ссорились всего десять или пятнадцать минут назад, и я не обвиняла его в том, что пережила после его ухода. Словно я не ударила его током, едва не убив и оставив лежать на снегу, и не ударю еще раз, когда опять потеряю контроль. Именно так – преданно и с любовью – он смотрел на меня в моей комнате, признаваясь когда-то давно, что я – его жизнь. Действительно ли он любил или виртуозно притворялся, но тогда я ему верила. И сейчас хотела поверить снова…
Я все еще находилась в уютных оберегающих объятиях, глядя снизу вверх на любимые черты.
— У тебя нет инстинкта самосохранения? — предостерегла я, когда пальцы Эдварда, восхитительно ласкающие мое напряженное предплечье, вернулись к опасно сжатому кулаку. Я чувствовала жар, наполняющий мое тело, готовый выскочить, как только я дам слабину.
Губы любимого вампира тронула кривоватая улыбка, не коснувшаяся, впрочем, глаз.
— Я тебя не боюсь, — снисходительно уведомил он, взрывая мое негодование.
— Ты видел могилы! Ты знаешь, что я не преувеличиваю и не шучу! — резко отодвинулась я, освобождаясь из объятий, хотя внутренне сердце кричало на меня, требуя вернуть Эдварда назад.
«Бу-бух, бу-бух», — ритмично, но несильно застучало оно снова, будто бы я опять стала человеком, реагируя на прикосновения вампира или их отсутствие. Белое пламя равномерными волнами опаляло жаром ладони, но пока оставалось внутри и не причиняло Эдварду вреда. Его сосредоточенный взгляд опустился на мою грудь, ладонь поднялась и медленно прижалась чуть пониже ключицы. Я горестно ухмыльнулась, вспомнив, как точно так же вампир слушал биение моего сердца на поляне… в прошлой жизни, очень-очень давно.
— Что это такое? — потерянно пробормотал он.
— Я не знаю, — шепнула я, съежившись при воспоминании о боли, которую испытывала, умирая во время урагана. — Когда очнулась, уже была такой. Первый год сердцебиение почти не прекращалось, и я порой сомневалась, что уже не человек…
Уголки губ вампира невесело приподнялись:
— Мы с Джейкобом, когда искали тебя, решили, что ты перенесла из человеческой жизни в вампирскую свои неудачи. И молнии ударяют туда, где ты находишься. Именно по пожарам мы тебя и нашли.
— Первые несколько суток я тоже так думала, пока не поняла, что молнии приходят не извне, а изнутри, — задумалась я, раскрыв ладонь и разглядывая ее ровное голубоватое свечение.
— Я говорил тебе, как проявляются таланты у вампира? То, к чему он имеет склонность до обращения, усиливается во много раз. Но я не замечал, чтобы ты особенно тяготела к электричеству. Вспомни, тебя часто ударяло током в детстве?
— Нет, вовсе нет, — покачала головой я, но воспоминания об обращении постепенно складывались в целостную картину.
— Значит, это связано с ударом молнии, который прогнал Лорана, — предположил Эдвард, кончиками пальцев касаясь моего предплечья, но я отдернула руку и вернула ее на металлический стержень от греха подальше, чувствуя себя ответственной за безопасность любимого мужчины.
— У меня есть теория, — вспоминала я то, что, возможно, Эдвард не знал. — Молния повалила дерево, дерево оборвало высоковольтные провода. Я оказалась в центре шагового напряжения. Иногда приходила в себя, но тут же отключалась – думаю, за время обращения я умирала от удара тысячи вольт несколько раз, но следующий удар тока из-под земли вновь запускал мое сердце. Или это делал яд? В любом случае, — задумчиво гадала я, — я ведь умоляла грозу убить меня, глядя в небо на молнии. Могла ли я таким образом привлечь к себе этот дар?
— Такое вполне возможно. Бывали случаи, когда талант новорожденного вампира был спровоцирован тем, о чем человек усиленно думал во время обращения, — согласился Эдвард, переключаясь на мою вторую руку, которая находилась ближе к нему.
Чтобы избежать прикосновения, я вынуждена была встать – на сегодня Эдвард уже достаточно рисковал жизнью.
Его лицо осунулось и посерело, когда она увидел, что я избегаю его.
— Ты теперь постоянно будешь от меня шарахаться? — несчастно пробормотал он, боль в его глазах казалась настоящей и такой сильной, будто это для него вопрос жизни и смерти.
— Я не хочу навредить тебе, — пояснила я, прячась с другой стороны прута, как только Эдвард поднялся.
— Но сейчас ты контролируешь себя, — возражал вампир, преследуя меня по кругу маленькими осторожными шажочками, не оставляющими места для маневра. — Свечение кожи утихло, сердцебиения нет. Твои глаза не такие яркие. К тому же, мне ведь не показалось, что тебя успокоили именно мои объятия?
— Да, но это как бомба замедленного действия – никогда не знаешь, по какой причине и в какой момент рванет, — умоляла я, вздрогнув и застыв, когда мои ноги уперлись в спинку кровати, и мне больше некуда стало двигаться. Я смотрела на преследующего вампира, словно загнанная в ловушку испуганная лань.
Эдвард настиг меня медленно, но неотвратимо. Он приближался осторожно, но не потому, что опасался моего ужасного дара. В его движениях сквозила неуверенность в том, что я его хочу.
Взволнованно дыша, я смотрела на идеальное лицо, не желая признавать, что его губы отчаянно привлекают меня, а запах… запах дурманит голову и путает мысли. Одинаково сильно я жаждала, чтобы Эдвард еще раз поцеловал меня, разбив стену недоверия и убедив, что любит, и чтобы держался подальше. Как можно всем сердцем стремиться простить, забыв причиненную боль, и с той же страстью отталкивать, не желая поверить?! Я была полна противоречий, и Эдвард не собирался позволять мне сбегать в спасительное притворное равнодушие.
— Я тебя не боюсь, — повторил он серьезным и убеждающим голосом, которому невозможно сопротивляться.
— Ты повторяешься, — пробормотала я, из последних сил удерживая строгое выражение лица, но, кажется, потерпела неудачу. Эдварда не обманула моя маска.
— Белла, я слишком долго находился от тебя далеко, — практически умолял он, лишая меня остатков самообладания. Его глаза были так близко, а рука поднялась и прильнула к лицу.
— Пожалуйста, — взмолилась я, закрывая глаза и невольно нежась в приятном прикосновении, — не вынуждай меня сдаваться… я не… не готова еще простить тебя… Эдвард…
— А мне кажется, ты обманываешь сама себя. Ты хочешь простить и более чем готова сделать это, но боишься, — убеждал он, от привкуса его аромата мой рот наполнился слюной, а сердце собиралось забиться снова. — Белла, я вовсе не жду и тем более не требую немедленного прощения – нет! Я знаю, что тебе нужно время, я заслужил твое недоверие и буду ждать, сколько понадобится, чтобы ты снова смогла ко мне привыкнуть и поверить, что я никуда больше не собираюсь исчезать. Но как я могу оставаться в стороне, когда ты находишься так близко? — Маленький поцелуй в краешек губ заставил меня судорожно вздохнуть. — Белла, мне трудно сопротивляться искушению, особенно когда ты так сильно реагируешь на мое присутствие, практически как прежде… — еще один крошечный поцелуй в лоб. — Разве я могу сохранять дистанцию, когда ни один из нас на самом деле этого не желает?..