Эдвард медленно повернул голову, но я не ответила на его взгляд.
— Элис не видела тебя, Белла, — устало пробормотал он, его пальцы робко коснулись тыльной стороны моей ладони, облаченной в перчатку.
— Не видела? — потрясенная, я посмотрела на вампира и тут же пропала – безупречное лицо, на котором отражались блики пламени, было слишком желанным, чтобы сопротивляться чувствам.
— Она не видела тебя с тех пор, как я отправился на поиски, — покачал Эдвард головой с болезненным выражением – стало ясно, как страшно ему было предполагать, будто я умерла. — Ни разу, сколько ни пыталась, а она тратила на это практически все свое время, она так и не смогла ничего разглядеть. И даже когда мы с Джейкобом уже нашли тебя живой, и я позвонил ей с новостью, она тебя не увидела. — Он нахмурился. — Похоже, ты стала недоступна ее дару по какой-то причине.
— А разве она не заподозрила что-то серьезное, когда я пропала? — усомнилась я в том, что Элис не обратила бы на это внимание.
— Белла, я приношу глубочайшие извинения за все свои ошибки, — прошептал Эдвард, сжимая мою руку сквозь перчатку. Его лицо, искаженное виной, было мрачным. — Теперь я понимаю, как был неправ, но тогда… тогда я потребовал от Элис не вмешиваться в твою жизнь даже с помощью видений. Я знал, что если при встрече прочту ее мысли о том, как ты без меня живешь, то, с большой долей вероятности, сорвусь в Форкс, а этого допустить не мог. Поэтому почти не бывал дома и не навещал семью. Поэтому просил Элис не смотреть, и она выполняла обещание… сестра многим была обязана мне, и я этим воспользовался. Элис знала, что видения о тебе причинят мне боль, и не хотела ранить мои чувства. В том, что она пропустила трагедию, случившуюся с тобой, виноват только я.
Я устало поджала губы, чувствуя, как обида на Элис и остальных отпускает. И даже на Эдварда после признаний не могла больше злиться. Вздохнув, я качнулась к нему в знак примирения, и парень, не промедлив и секунды, заключил меня в объятия, прислонив к своей груди. Слова стали излишни. Так мы и сидели, глядя на огонь, долго-долго, пока пламя не стало потухать, и Эдварду не пришлось выпустить меня, чтобы подбросить немного поленьев.
— С камином намного лучше, — признала я, устраиваясь на коленях Эдварда спиной, чтобы видеть его чудесное лицо, выражение которого было почти что умиротворенным.
— О, мы знаем толк в комфорте, — усмехнулся он и посерьезнел, очерчивая пальцем контур моего лица и вокруг век. — Ты знаешь, какого цвета твои глаза? — прошептал он растерянно.
— Золотистые? — снисходительно улыбнулась я, ведь больше не была голодной, а значит, Эдвард мог видеть результат моих стараний быть хорошим вампиром.
Я тихо радовалась, что мы, наконец, можем просто поговорить, не крича больше друг на друга и не обвиняя во всех смертных грехах. После высказанных несколько часов назад обид мне стало легче беседовать с Эдвардом без повышенных тонов, обсуждая оставшиеся детали его ухода или же моего обращения. И было приятно знать, что я все же могу оставить прошлое позади, и, может, начну с нового листа строить жизнь, если Эдвард поддержит. Мне хотелось верить ему, и сейчас я чувствовала в себе силы работать над собой.
— Синие, — потрясенно ответил Эдвард, словно не мог поверить в это. — Я думал, они сверкают синим пламенем, только когда ты злишься. Но даже после того, как ты выпила гризли, они не стали золотистыми, а превратились в голубые топазы. Я впервые такое вижу! — Его прохладные пальцы, медленно отодвинув полу куртки, прошлись вдоль плеча. — А еще ты горячая. Словно не было никакого изменения и ты все еще человек…
Он вновь приложил ладонь к левой стороне моей груди, пытаясь услышать сердце, сейчас молчащее. «Бум», — коротко и едва слышно отозвалось оно в ответ на мое волнение. Эдвард улыбнулся:
— Ты помнишь, как я любил этот звук? Казалось, что мог отличить твое сердцебиение от тысячи других. Ночами, когда ты спала, только его и слушал…
— Может, тогда оно бьется для тебя, — тихо пробормотала я, чувствуя огонь, выплеснувшийся из груди вслед за ударом и обжегший тело.
Обычно он концентрировался в сердце, набирая силу и только потом стремясь к рукам, но сейчас складывалось ощущение, будто он равномерно распределился по всем клеткам, нагревая от кончиков ног до самой макушки. Я ощущала тепло даже на щеках, будто все еще умела краснеть.
— Хочешь сказать, что осталась наполовину человеком, потому что я этого хотел? — вовсе не отвергая подобную версию, задумчиво предположил Эдвард. — Может, Элис потому и не видит тебя? Джейкоба она тоже ни разу не разглядела рядом со мной, а ведь он наполовину волк, наполовину человек. Правда, Элис и меня перестала видеть… вдруг она теряет дар, когда в видениях присутствует незнакомое ей существо?
Я удивленно пожала плечами. А потом нахмурилась:
— Эй, если я наполовину человек, значит, все еще могу постареть?! — воскликнула почти в ужасе.
— Тш-ш, — сдвинул брови Эдвард, прижимая руку к моему бурно отреагировавшему сердцу. — Джейкоб же не стареет, и ты не должна.
Мы некоторое время безмолвно смотрели друг на друга, а затем лицо Эдварда исказила болезненная гримаса сожаления. Его ладонь ласкающее коснулась моей скулы, вторая рука трепетно и осторожно обвила мои плечи.
— Белла, прости меня за все, что я натворил, — с болью прошептал он так искренне, что у меня защемило сердце. Я слушала признание, затаив дыхание. — Ты даже представить не можешь, каким виноватым я чувствую себя. Словно все горы мира давят на мои плечи, прижимая к земле. Я хотел как лучше, и посмотри, к чему все привело?! Ты вынуждена была в одиночку справляться с последствиями обращения, голодала и много раз могла умереть. Ты чувствовала себя брошенной и нелюбимой… — Он в ужасе прикрыл глаза, качая головой. — Даже вообразить не могу, насколько тебе было одиноко и плохо и сколь велико было разочарование во мне и моей семье. Я полностью заслуживаю твое осуждение и готов принять любую меру наказания за свой чудовищный поступок. Если бы я только знал… если бы послушался Элис, но я был полным дураком!
Длинные прохладные пальцы нежно держали мое лицо, и я замерла, потрясенная болью, искажающей безупречные черты любимого вампира.
— Поверить не могу, что ты со всем справилась сама и вместо ненависти, которую я заслуживаю, лежишь в моих объятиях. Ты хотя бы представляешь, как я по-дурацки счастлив прямо сейчас?! — в его черных глазах – заботясь обо мне, Эдвард даже не вспомнил про собственные потребности – плескалось безумие. — Это неправильно и глупо, я знаю. Я должен вымаливать твое прощение, стоя на коленях и желательно всю оставшуюся вечность. Но вместо этого я испытываю невероятное счастье, потому что ты в моих руках…