Каждый раз, когда мысли его заходили в самокопание, вызывая негодование, а потом и злость, образ Сакуры, возникавший в его голове, обнимал его сзади и все отступало. Учиха, прикрыв глаза, вспоминал, как был когда-то ранен и она рыдала на его груди, из которой торчали огромные иглы хари. Сердце наполнилось теплом. Он помнил, что ему было очень больно в тот момент и каждое движение давалось с трудом, но он боролся с желанием положить на ее плечо свою руку.
Потом воспоминания перебросили его в Лес Смерти, где проходил один из этапов экзамена на чуунина. Она была беззащитной перед лицом Орочимару, да и его сковывал страх, однако, все мысли были лишь об одном – защитить ее. А потом она сама защищала его, пока он лежал без чувств. В голове мелькали воспоминания их слаженной работы, как Команды 7, ровно до тех пор, пока память не привела Саске к последней их встрече перед тем, как он покинул деревню. Она лила слезы и признавалась в своих чувствах. Он помнил, как дрогнуло его сердце, неистово бьющееся в груди, что нужно остановиться и поверить, но гордость и эта, ставшая в последствии отвратительной ему самому, цель не давали покоя.
Что бы было, если бы он остался? Растаяло бы его сердце? Смог бы он полюбить, не помня и совсем не понимая, что же это за чувство? Учиха представил, как, оставшись, они бы и дальше ходили на миссии, ночами сидя у костра, как защищали бы друг друга, как встречались бы в деревне на ужин, чтобы рассказать, как прошла их неделя тренировок… То и дело в фантазиях о светлом мире промелькивал Наруто, но чаще всего лишь Сакура там была один на один с Саске.
Он вдруг представил ее, облаченную в весеннюю юкату, усыпанную ветвями цветущей сакуры, подпоясанную красным поясом, и себя в клановых одеждах. Как они идут по освещенной разноцветными фонариками улочке, обставленной лавочками с различными вкусностями, источающими такие притягательные ароматы. Будь он действительно сейчас там, не прошел бы мимо, обязательно попробовав все на свете.
А затем воображение повело его на возвышение – небольшую обзорную площадку, откуда красотами Конохи можно было любоваться всю ночь. Там, в самом центре этой площадки растет самое большое вишневое дерево в деревне, что цветет самым пышным облаком. Саске представил, как под этим самым деревом робко протянул руку к облаченной в юкату куноичи, стоящую рядом, словно привыкшую держаться чуть поодаль, и коснулся ее руки.
Он словно ощутил ее теплую кожу под своими пальцами, по рукам тут же пробежались мурашки, переползая на спину и заставляя Учиху вздрогнуть и открыть глаза. Он огляделся, по сторонам, пытаясь обнаружить хоть какие-то изменения в окружающей его обстановке, что обычно приходили после его подобных медитаций. Но, на этот раз ничего не изменилось. Молодой подлесок все так же поднимался вокруг цветочно поля, смешенного местами с высокой травой, в пруду плавились рыбы, а солнце клонилось к закату. Иногда Саске думал, что этот закат никогда не наступит, сколько же времени прошло с тех пор, как оно приблизилось к горизонту? Он снова не мог ответить на этот вопрос.
Вновь закрыв глаза, Саске продался уже не воспоминаниям, создавая новые картинки в своей голове. Что бы было, если бы он остался в Конохе? Он снова представил ту цветущую вишню и куноичи, облаченную в юкату, то, как потянул ее за руку и то, как она рухнула в его сильные объятия. Ее зеленые глаза, такие теплые и яркие, так близко… Казалось, он сейчас задохнется от этих мыслей. Попытавшись отдышаться, он поднялся на ноги, стряхивая наваждение с головы и направился к пруду, чтобы умыться прохладной водой. Вновь никаких изменений в окружающей его природе. Все было по прежнему.
Он постарался не возвращаться к этим ярким фантазиям, чувствуя, что они выбивают Учиху из колеи, однако сам того не замечая, из воспоминаний утекал обратно под раскинувшую ветки цветущую вишню с розововолосой куноичи, облаченной в юкату, стоящей и ждущей его. А потом вдруг мысли потекли немного в ином направлении. Он вдруг осознал, что все это – лишь фантазии, что никогда и не видел Сакуру в юкате, стоящую под этим деревом, но, точно знал, что ее в таком виде мог лицезреть Наруто. А точнее, точно лицезрел.
Учиха прекрасно понимал, что за почти пять лет, что он отсутствовал в Конохе, жизнь его товарищей не останавливалась ни на секунду, что у них были ночи у костра на миссиях, фейерверки, цветение вишни и шумные улочки, освещенные фонарями и со множеством разнообразных лавочек с едой.
Саске вдруг поежился. У него этого не было с тех пор, как он покинул деревню – обычной мирной жизни и друзей. Но, не у Наруто с Сакурой. Саске вдруг представил, как блондин присаживается рядом, согревая сокомандницу в холодные ночи у костра на миссиях, как ведет ее смотреть фейерверки, обнимая, а она не отстраняется… Он стал сильным воином, и Саске своими глазами видел на поле боя, как он беспокоится о подруге и как сама Харуно беспокоится о Наруто. В груди неистово заклокотало что-то, похожее на злость, однако, впервые за все время эти чувства не были направлены на Каге Конохи, несправедливо приговоривших Итачи к жизни с самым страшным грузом вины, хвостатых, или Мудреца. Эта другая злость была направлена на Сакуру и Наруто, которые так несправедливо близко были друг к другу и так несправедливо счастливы были в его фантазиях.
Попытавшись отбросить эти мысли в сторону, Учиха вскочил, чувствуя, как сердце гулко колотится в груди. Нужно успокоиться, иначе весь этот хрупкий мир снова расплавится в потоках лавы. Глубоко дыша, он подошел к единственному ставшему большим дереву и печатался в него лбом. Пытаясь собрать мысли обратно в мирный поток, Саске все силился представить обнимающую его со спины Сакуру, однако, воображение нарисовало другую картину.
“Наруто!!!” – Пронзительно закричала Сакура в его воображении, а потом бросилась к блондину, обнимая его и снимая красный покров лиса одним прикосновением.
Тут же бесконечным потоком в голову хлынули картинки, где Сакура плачет на груди раненого товарища, как тот обнимает ее, как они сидят у костра и она прижимается к его плечу, как на поле боя он защищает ее покровом лиса, а она бросает на его спасение все силы и вдыхает в его легкие кислород, касаясь своими нежными губами его…
- Черт! – Прокричал он, врезаясь кулаком в нежный ствол дерева. – Черт!!!
Он закричал, падая на колени и понимая, что даже сейчас его нигде никто не ждет. Чувствуя, как начала плавиться почва под ногами, он со всей злости стал колотить по ней, падая на колени и просто кричать от боли, не физической – душевной. Он, вдруг, осознал, что друзьям, которые так рьяно пытались вернуть его назад в ту мирную жизнь, он совсем не нужен. Он кричал и не видел, как огонь начал пожирать то самое первое дерево, первым проклюнувшееся в этом мире, не видел, как горят нежные ветки, на которых завязались розовые бутоны цветов. Это и было тем изменением, наступившим после его медитации, Саске не догадался просто вскинуть голову наверх. Красивое дерево, не успевшее раскрыть своих нежно-розовых бутонов, тонуло в наступившем аду.
На этот раз Саске не волновала боль от огня, что вновь куполом окружил его со всех сторон, ему было больнее внутри от осознания того, что он не нужен…
Комментарий к Часть 7 Спасибо вам огромное за такой активный фидбэк, мне очень приятно видеть, что вы ждете продолжение и пришете свои коментарии.
Ваши впечатления и эмоции, полученные при чтении – лучшая награда для меня.
Обнисаю вас.
====== Часть 8 ======
- Сакура! – В дверь ее квартиры постучали. – Открой пожалуйста.
Это была Хината, она робко стукнула еще раз, покорно дожидаясь, когда Харуно откроет двери. Хьюга знала, что Сакура дома, ей даже не нужно было использовать Бьякуган, чтобы почувствовать ее чакру, такой сильный носитель ощущался и без применения додзюцу.