- Это моя невеста, – сдавленно произнес Эдвард.
- Белла? – произнесла женщина, вспоминая, как Каллен называл её этим именем пару минут назад. – Ты женишься на девушке с именем Изабелла, как у нашей дочери?
- Таня! – умоляюще позвал Эдвард, заранее зная, что ошалевшая от горя женщина не станет его слушать. Как она вообще нашла его, нашла Беллу? Столько лет от неё не было вестей, а теперь, после смерти единственной и родной дочери, она объявилась. Где она была?
- Изабелла мертва? – воскликнула Таня, надеясь, что ослышалась. – Как это мертва? Когда?
- Семь лет назад… - чувствуя себя хуже некуда, и снова ощущая боль, сковывающую его, прошептал Эдвард.
- Ты не уберег её… - шепнула Таня, и слезы потекли по её щекам. Эдвард ощущал её материнскую боль, пусть и притупленную разлукой. Но ведь она опомнилась, опомнилась и вернулась, а тут…
- Я знаю Таня, и это ужасно! – впутывая руки в волосы, и с силой дергая за них, будто бы этот жест мог избавить его от страданий, произнес Эдвард.
- Я отправила нашу дочь к тебе, потому что знала, что ты сможешь уберечь её, но ты не смог! – истерически взвизгнула Денали, отходя от Эдварда все дальше.
- Таня! – Эдвард поднял на женщину полные боли глаза. – Таня, мне так же больно, как и тебе! Я очень любил её, любил нашу Изабеллу!
- Ты пытаешься забыться с этой дрянью! – заорала Таня, вспоминая про девушку, которая только что покинула это место, и которую она приняла за свою дочь. Да как Эдвард мог? Как может? Что за кощунство и неуважение к дочери? Он говорит, что любил её, а на деле?
- Сбавь обороты, Таня, даже принимая во внимание твое горе, я не позволю тебе так говорить о Белле! – пресным от горя и уверенности голосом сообщил Эдвард.
- Ты ещё смеешь высказывать мне такое? Эдвард, ты ужасен! Ты ужасен и ты душегуб! Зря я приехала, зря я отдала нашу дочь тебе! Если бы я сама воспитала её, было бы больше толку! – заорала в ответ Таня, и, подойдя к Эдварду вплотную, посмотрела в его изумрудные глаза. Она была примерно его роста. Была довольно симпатичной брюнеткой с голубыми в глазами, в которую он влюбился, скоро уж как двадцать лет назад. И пусть время шло, и она менялась, она по-прежнему Таня Денали, его секретарша, залетевшая и испугавшаяся ответственности за маленькое чудо, которое он не смог сберечь, и за которое будет казнить себя до конца дней.
- Я ненавижу тебя, Эдвард! Ты убил нашу дочь! – выкрикнула она ему это в лицо, и нахмурившись от подступавших рыданий, со всей силы отвесила Эдварду пощечину, выливая в неё далеко не всю боль, трепавшую её душу. Она думала, что нашла свое сокровище, свою Изабеллу, от которой по халатной молодости так быстро отказалась…Это она чудовище, а не Эдвард! Это её нужно убить прямо здесь, убить за то, что не уберегла свою дочь, и как ей теперь жить с такой болью? С этим вечным грузом на плечах?
Эдвард воспринял пощечину Тани как данность, понимая, что она просто выплескивает свои страдания, и пусть на нем, ему все равно. Сейчас ему на все плевать. У него перед глазами снова возникла Изабелла, стоящая перед ним в тот последний день, в то утро, и прося не уходить. По её крохотным щечкам катились слезы, когда она крикнула, что ненавидит его работу. Она была такой замечательной, такой необходимой ему, такой доброй и красивой, есть ли Бог на свете, раз он забрал это чудо себе? Забрал себе его девочку? Его дочь?
Его истязала боль, и страдание за то, что он тогда не послушал Белль, и ушел. Он должен был сгореть, а не она! Он должен был погибнуть такой смертью, а не она! На ней не было ни капли греха! Если бы он знал, что так будет, он бы отправил её куда угодно, и даже принял смерть от огня, только бы спасти свою маленькую девочку Белль…
Он воистину не мог и никогда не сможет никого любить так как Изабеллу – он так думал, пока не встретил Беллу. И этот страх сковывающий его был оправдан. Упустить этот ангельский подарок во второй раз, потерять смысл жизни снова – да кто же он будет после этого? Он не сможет жить, он сам себя убьет, если понадобится, только бы не видеть этого!
- Где здесь кладбище? Где она похоронена? – воскликнула Таня, вклиниваясь в его мысли.
- Кладбище там, – Эдвард указал на темнеющий полог леса, но остановил Таню, собирающуюся идти туда.
- Но она не похоронена, мы рассеяли остатки её праха на Синем Лугу, – вспоминая тот день, пронизанный болью потери, надломлено проговорил Эдвард.
- Почему прах? Почему было не похоронить её?
- Она сгорела в пожаре! – рявкнул в ответ Эдвард, мучаясь подступающими рыданиями. Та боль, с которой он боролся, заново разгоралась в нем.
- Сгорела?… – Таня залилась новыми слезами, оглядываясь вокруг себя. – Синий луг, говоришь? Где это?
- Поехали, я покажу! – предложил Эдвард, чувствуя, как слезы катятся и по его щекам. И где же теперь его Белла, чтобы быть рядом, чтобы поддержать и утешить? Как же ему сейчас необходимо просто прикоснуться к ней, его боль хотя бы на секунду утихла, и перестала так неистово давить на сердце тяжеленной гирей.
Таня всхлипнула и, согласившись, села на переднее сиденье машины Каллена. Эдвард сел за руль, выруливая, и быстро направляясь к тому заветному месту, и держась за руль, обрушивая свои рыдания на него.
- Как ты мог? – шептала Таня. – Почему ты не сберег её?
- Я пытался! – взвыл Эдвард, не в силах более терпеть эту страшную истязающую боль. – Я пытался и не смог! Мне нужно было сгореть в аду, а не ей! – он с яростью ударил по рулю, и тот вздрогнул, но машина скорости не сбавила.
- Ты, к сожалению, жив, а вот она мертва! – навзрыд рыдала Таня. – Ты не сберег её…
- Я не смог! – заорал Каллен, снова чувствуя, как рыдания разрывают его сердце и горло. – Я не смог! Я должен был сгореть!
- Сгоришь, поверь мне! – вскрикнула Таня, выглядывая в окно, за которым мелькал ночной пейзаж. – Я организовала все это, чтобы побыть с дочерью, чтобы увидеть её! А ты, ты лишил меня всего этого! – философски прошептала Таня, и её передернуло от ужаса. – Ты убил моего ребенка! – от этой догадки и пришедшей мысли ей стало так больно и страшно, что она снова взглянув на Эдварда, во второй раз отвесила ему пощечину, забывая где она, и что он за рулем машины.
Автомобиль запетлял, и Эдвард не понимая, что случилось, резко вырулил вправо, забывая про встречную полосу.Увидев свет фар другой машины, и её мощный сигнальный гудок, он едва успел снова вывернуть руль, дабы не быть похороненным под обломками собственной машины. Вылетев на обочину, машина замерла, а Эдвард крепко держась за руль, невидящими глазами взглянул на Таню. Она тоже смотрела на него, прерывисто дыша, и сжимая сумку от ужаса. Она едва не погибла, и Эдвард тоже. И по её вине…
- Ты что творишь? – заорал Каллен, набирая в грудь воздуха. – Разбиться решила?
- Я не так хотела… - зарыдала Таня во второй раз. – Это была ошибка! – потом она вспомнила о своем горе, и горе Эдварда, и этот «высший пилотаж», проделанным им отошел на второй план. – Вези меня на луг быстрее! Я хочу к своей девочке, а не умирать здесь по дороге!
- Господи… - прошептал Эдвард, дрожащей рукой заводя мотор, и смотря на пустующую дорогу во тьме ночной. – Господи, помоги мне выжить, помоги мне добраться до Беллы живым! – очень тихо проговорил он, и понадеявшись на милость господню, выехали с обочины, снова разгоняясь, и едя к Синему Лугу.
Таня рыдала, сжимая сумку, и смотря вперед. Теперь она не решалась распускать руки, потому что хотела добраться до того места, где был развеян прах её дочери…господи, зачем она уехала тогда?
- Я не так хотела! – воскликнула она. – Я не хотела оставлять Изабеллу! Но я должна была…
- Что ты должна была? – проговорил Эдвард, остервенело петляя между деревьев, и выезжая на дорогу к лугу.
- Я уехала, потому что у меня не было денег, чтобы прокормить ребенка! Я бросила её на твое попечение, я фактически отреклась от неё, не была для неё матерью, и эта моя кара, потому что моя девочка даже не знает о моем существовании! – вскрикнула Таня, снова утопая в слезах.