- Белла, ты в порядке? – робкое прикосновение холодной руки Каллена к её обнаженному плечу, заставило девушку вздрогнуть, и подскочить на месте. Она тут же почувствовала острую и довольно ощутимую боль в ноге, и едва сдержала стон, который чуть не сорвался с её губ.
Она поспешно оглянулась через то самое плечо, и увидела Эдварда, в расстеряности замеревшего перед ней.
- У тебя руки холодные, - поспешно произнесла она, прикусив губы, и сдерживая слезы, которые уже давно готовы были обильными потоками скатиться по щекам.
- Прости… - только и смог ответить Эдвард, взволнованно смотря на свою маленькую девочку, и в то же время, опуская пижаму на кровать рядом с ней. Белла перевела взгляд с него на одежду, и выдавила робкую, несмелую улыбку:
- Спасибо за одежду.
- Переодевайся, я скоро вернусь - качнув головой, будто бы выходя из какого-то забвения, ответил Каллен, поворачиваясь, и направляясь к двери.
Едва белые ставни захлопнулись, Белла откинула простынь, сделав два глубоких вдоха для успокоения. Но распахнутые балконные двери отдавали холодом с улицы, где к вечеру посвежело. Она почувствовала мурашек на коже, и холодные струи, обдувающие её мокрое тело, заставили девушку поежиться. Быстро откинув мокрую простынь, и наскоро вытирая капли воды сухими краями покрывал, Белла принялась надевать пижаму, и при этом, стараясь не потревожить больную ногу. Боль пронзала всю её каждый раз, когда она делала хоть какое-то минимальное движение поврежденной стопой. И как её угораздило так упасть? Она прекрасно помнит, как распахнула балконные двери, что бы проветрить свою «клетку» перед сном, и отправилась в душ. Как и сейчас она думала об Эдварде, о метаморфозах, происходящих с его сознанием за столько короткое время.…Наверное, она слишком много думала, и задумалась, потому что совсем скоро она почувствовала, как ноги её не держат, а струи бьют не по телу, а по лицу. Она оказалась на мраморном полу так быстро, что не успела толком понять произошедшее. Лишь через пару минут она замерла на полу, чувствуя, как растекается боль по всей правой стопе. Она знала, что при переломах противопоказано движение, и старалась сидеть не двигаясь. Но как же не двигаясь, она могла выйти из ванной, и позвать на помощь? Она не могла даже банального - дотянуться до полотенца, висящего в метре от неё. Если бы Эдвард не пришел, черт знает что случилось бы! Сколько бы ей предстояло тогда ещё сидеть абсолютно голой, мокрой и продрогшей на холодном мраморном полу, не в силах шевельнуться? Он снова спас её, если эту глупую ситуацию можно назвать спасением…Он так сильно волновался за неё, что сумел каким-то чудом выбить дверь в эту чертову уборную, в которой она была заточена. В которую она сама себя заточила, собственными руками!
Белла откинула мысли о прошлом, и, схватив края одеяла, осторожно освободила из под них больную ногу, укутываясь в них, в надежде согреться. Она чувствовала, как дрожит каждый миллиметр её тела, и эта непонятная дрожь пугала её. Да что с ней такое? Почему она не как все…?
Хотя, если бы она была как все другие, бывшие с Эдвардом, то где бы она сейчас оказалась? Вдруг…то что она не занимается с ним любовью и держит мужчину возле неё? «Запретный плод сладок», или как там говорили горничные, думая, что она не слышит? А если все её чувства – настоящие – будут растоптаны самовлюбленность Каллена. Оправдано ли его имя, которым она называла его пару месяцев назад, в первый его приход к ней - «Надменный красавец»! А если он такой и есть? Если он действительно просто играет с ней, просто играет на её чувствах?
А как же та боль, что она видит в его глазах при напоминании о Изабелле, и даже о ней самой? Он чувствует себя виноватым…! Эти чувства тоже игра и притворство? Каким же нужно быть актером, и какую же нужно иметь черствую, задубевшую душу, что бы причинять такую боль?
Великий Вильям Шекспир, которого они проходили по школьной программе, и произведениями которого девушка восхищалась, говорил:
«Весь мир театр, а люди в нем – актеры!» - так что же, он был прав?
Нет, что же это она! Почему так думает о том, кому отдала свое сердце?..
…Собирается отдать?
Почему бы ей просто не поверить Эдварду, не открыться ему, и будь что будет! Почему ей так страшно, и она так трепетно бережет расцветший в ней цветок любви к Эдварду?
Сколько у неё вопросов! Сколько мыслей разных и понятия о жизни! Её жизненного опыта не хватит на книгу, в то время как Эдвард может исписать своей биографией половину собственной библиотеки. И это только её домыслы,…а что же в реальности? Кто он такой? Можно ли любить человека, не зная о нем практически ничего?
Девушка почувствовала как дрожь, изводившая её, унимается, и блаженно откинулась на подушки, все ещё не выпуская одеяла из рук, с надеждой прижимаясь к нему, как единственному источнику тепла. Но этого явно было недостаточно. Все равно, что сравнивать свечу с солнцем. Одеяло, лето, шубы и дубленки, батареи и обогреватели – все это свечи по сравнению с тем теплом, что излучает для неё Каллен. Его голос, жесты, мимика и запах. Он прекрасен во всех проявлениях человеческой сущности, и её задача стать тем, что достойно его, и тем, кого он не бросит…
А может ей не надо меняться? Может он полюбит её такой, какая она есть?
И снова, как и прошлый раз мысли об Эдварде согрели истосковавшуюся и замерзшую девушку. Секунда, две, три…она утопала во времени, словно в горячем шоколаде и не знала, хочет ли она всплывать из дебрей теплых и приятных воспоминаний.
Ей было страшно снова погружаться в кошмары, а они неизбежны без Эдварда. Где же он? Где её солнце, её сердце, её жизнь?
А отдала бы она свою жизнь за этого человека? – вопрос застал девушку врасплох, потому что она резко села на кровати, высвобождаясь от оков сна, и чувствуя, как пронзает очередной приступ боли её лодыжку. Она потянулась к ноге, будто бы считая, что сможет прикосновением унять полыхающее внутри болезненное пламя, и словно бы читая её мысли, появляясь всегда именно тогда, когда ей нужно было избавление от боли и человеческая близость, в дверь постучали.
- Белла? – голос за дверью взвыл мягкой теплотой в душе девушки, и она уже забыла про те слезы, что мерцали на её глазах двадцать минут назад, потому что именно столько не было Эдварда. Она отпустила свою лодыжку, с надеждой глядя на дверь, и не в силах сдержать теперь уже искренней, а не вымученной, хотя по-прежнему робкой улыбки.
- Входи – разрешила она, обхватывая колени руками, и разглаживая ворот пижамной рубашки.
Дверь тихо хлопнула, и открылась, впуская Эдварда внутрь. Он точным и быстрым шагом направился к своей маленькой девочке, садясь напротив неё, и смотря со всей заботой и нежностью, какую могло позволить его изболевшееся от страданий сердце. Все чего он хотел, что бы эти страдания не отразились на Белле. А тут уж, он сам себе судья, и сам себе помощник. Он знал лишь то, что выстоит против кого угодно, и даже своего второго «Я», ради этого ангела, смявшего подушки, и находящегося здесь по его воле и вине.
- Доктор будет через полчаса – сообщил Эдвард, не отводя взгляда от внимательных и таких манящих шоколадных глаз девушки.
- Ты такой заботливый, - произнесла Белла, улыбаясь, и смотря на Эдварда со скрытым обожанием. Он лишь немного уловил это чувство, плескавшееся в Белле, но все равно широко улыбнулся, подавая ей условный знак, что все хорошо, и что так и должно быть. Несчастное маленькое существо…ему нет и восемнадцати, оно ещё совсем дитя, а уже испытало столько. Каждый раз, когда Эдвард задумывался над этим, он истязал себя, и проклинал за то, что похитил эту девочку. Но теперь она с ним, и её ждет замечательная жизнь, что бы она, ни предпочла. Он будет безмерно счастлив, если она вы выберет его, а не свободу, но надеяться на такое можно было совсем немного. Пусть Белла и привязалась к нему, но почему-то, какой-то маленькой и вопящей частью болящей вечной болью души, он чувствовал, что предоставив ей выбор, потеряет её, и поэтому оттягивал решающий момент. Сейчас он боялся, что сознавшись ей в чувствах, потеряет и доверие и ответные ростки любви к себе, если они были. Она не хочет, что бы все было так быстро, а власти намекают на то, что бы он на ней женился! Чарли грозится отнять его смысл жизни из-за того, что он её чертов опекун! Сейчас он молчал, не освещая этого перед своим ангелом, но правильно ли он поступал? – неизвестно никому, и даже ему самому. Он сам должен все понять и разобраться в себе!