Глава 11
Наконец-то выясняется дата кораблекрушения
Вторник, 20 августа. Дни становятся короче. В 6 часов 25 минут, когда погружаюсь для обычной проверки рабочей площадки, уже рассвело, но солнце еще не показалось из-за горизонта. Вода совсем прозрачная, но ни малейшего течения.
Устанавливаю поплавки для водолаза за третьим холмом и на оси носовой части галеона, чтобы отметить место, которое было бы полезно обследовать Гастону. Но меня начинает мучить совесть при взгляде на породу, которую придется вскрывать Гастону. Это мощная коралловая кора. Направляюсь к пушке с цепью. Скважина, которую сделал вчера Гастон, весьма скромных размеров. Придется ее углубить. Не слишком продвинулось и вскрытие «тайника буканьеров». У второй ямы замираю, пораженный редким зрелищем: два великолепных экземпляра рыбы-попугая, темно-коричневые, в полоску, висят неподвижно в вертикальном положении, а их тела «очищают» не обычные маленькие ярко-синие губаны-чистильщики (Labrus dimidiatus), а какие-то другие представители семейства губановых ярко-желтой окраски.
В корзинах, заполненных вчера вечером и поднятых на борт «Калипсо» сегодня утром, обнаружен железный лом, в частности пистолет, покрытый известковым наростом, с деревянной резной рукояткой. Механизм остался на месте, но ствол пистолета основательно разрушен. На рабочей площадке, где ведется вскрытие третьего холма, бригады водолазов сменяют друг друга в обычном порядке в течение 12-часового рабочего дня. Тем временем разведывательная бригада Гастона утром занимается углублением скважины под пушкой с цепью, а во второй половине дня бурит в песке скважину между вторым и третьим холмами. Под пушкой обнаружены кусок почерневшего и окаменевшего дерева, свинцовая пуля, несколько черепков глиняной посуды, свинцовая пластинка, похожая на те, которые мы нашли между пушками, шкив блока из дерева гайака.
Однако в углублении между вторым и третьим холмами ничего обнаружить не удалось.
Пополудни вторично погружаюсь в воду вместе с Бернаром и Гастоном. Прошу Бернара прорезать холм наискосок в восточном направлении, а сам направляюсь к землесосу. На уровне казенной части новой пушки еще сохранилось много дерева. Оно, правда, местами сломалось под тяжестью камней. За холмом землесос типа «печная труба» демонстрирует нечто вроде извержения вулкана. Зрелище комическое, но снаряд этот оказался эффективным.
К 11 часам, когда уже пора готовиться ко сну, налетевший шквал нагоняет с юга волны. «Джемс энд Мэри» под тяжестью огромного груза начинает заполняться водой. Еще полчаса — и он пойдет ко дну. Ребята тотчас бросаются в воду и при свете прожектора подтягивают плот к «Калипсо». Суденышко поспешно освобождают от непосильного груза, подняв на борт «Калипсо» две корзины до полутора тонн весом. Поплавки плота опорожняют с помощью насосов и ведер. «Джемс энд Мэри» спасен! Ложимся спать. Стрелка барометра поднялась высоко.
Одним веком больше
Среда, 21 августа. Сегодня рабочий день начинается только в 8 часов: мы хотим проверить на практике некоторые наши гипотезы. Для этого три бригады водолазов будут через определенные интервалы бурить пробные скважины вокруг холма, а две другие займутся собственно холмом. Это соответственно сократит время работы компрессора. Моя разведка не дала ничего нового. Устанавливаю буйки, чтобы отметить места, где сегодня предстоит пробурить четыре скважины.
В конце утренней смены Серж все же извлекает из «трещины», то есть из заполненной илом впадины между двумя скалами в юго-восточной части холма, большое глубокое керамическое блюдо, нечто вроде двух ложек из бронзы с выпуклостями в тех местах, где должны быть впадинки (при ближайшем рассмотрении, это оказались две детали формы для отливки маленьких оловянных или серебряных ложечек), и большой кусок бронзы в форме столбика или языка большого колокола.
Как только Дюма увидел этот столбик, он опознал в нем подвижную гирю больших римских весов, у которой, разумеется, не доставало железного крюка. Эта гиря от весов принесла нам горькое разочарование. На одной ее стороне сохранились останки выгравированной, но стершейся надписи: римские цифры DC. А на другой стороне красовалась дата 1700, исправленная, видимо, с помощью резца на 1733. То была дата проверки гири контролером Палаты мер и весов. Эта надпись была недостаточно разборчивой, чтобы полностью рассеять сомнения. Но к концу рабочего дня Раймон нашел еще одну маленькую и значительно более легкую гирю. Во время обеда распоряжаюсь очистить ее кислотой. На этот раз улетучиваются иллюзии и рассеиваются все сомнения. На маленькой гире от римских весов во многих местах проставлены многочисленные удобочитаемые даты: 1722, 1730, 1723, а затем 1755 или 1776 и очень отчетливо число 1756. Вероятно, неразборчивую дату 1733 на большой гире следует читать как 1756. Итак, крушение произошло после 1756 года, и потерпело его, несомненно, другое судно, а не «Нуэстра сеньора де ла консепсьон». Это трудно переварить!