Пятница, 6 сентября. Прибываем в Сан-Хуан на час раньше, чем предполагали. Великолепная погода. Что касается метеорологических условий, то нам исключительно повезло на рифе Силвер-Банк: в этом году циклоны придут с опозданием против обычных сроков.
Рассылаю телеграммы, утверждаю порядок смен на вахте, привожу в порядок документы и проекты. Пора приниматься за организацию экспедиции на озеро Титикака.
Среди корреспонденции, полученной в Сан-Хуане, нахожу заключение своих адвокатов по поводу французского законодательства о затонувших судах. Зачитываем в кают-компании основные положения этого законодательства, состоящего из ряда новейших постановлений. Поразительно! Из этих законов следует, что если француз найдет сокровища на рифе Силвер-Банк или даже на Кокосовых островах и заявит об этом, то в лучшем случае он имеет право на возмещение своих расходов. Все остальное поступает в государственную казну. Если же он утаит свою находку, ему грозит тюремное заключение за кражу и сокрытие!
Я нахожу это законодательство высоконравственным. Достойный эпилог к нашей авантюре!
Глава 12
Мораль для водолазов
Вечером в каюте размышляю о днях, которые мы провели в исступленном труде на рифе Силвер-Банк, и о неожиданном финале нашей охоты за сокровищами. Как это ни странно, но мы испытывали большое облегчение от того, что нам не удалось найти ни золота, ни серебра, ни жемчуга, ни изумрудов — ничего, кроме ржавого железа, разбитой посуды да медали с изображением святого Франциска.
Если бы мне удалось извлечь сокровища со дня моря, то это был бы первый случай моего обогащения за его счет. Что-то изменилось бы в наших отношениях. Не думаю, что я был бы в большом выигрыше вопреки широко распространенному мнению, что только богатство вознаграждает за усилия.
Подводная деятельность — исследования, которым посвятили себя мои товарищи, жена и я, — всегда была бескорыстной. Мы принесли в жертву морю почти все свое время, деньги, семейный уют, что обычно высоко ценится.
Капитан Немо брал золото с затонувших судов только для того, чтобы тратить его во имя справедливости. Есть моральный принцип, которого должны придерживаться все моряки и, пожалуй, в еще большей степени водолазы. Но, может быть, он живет только в романах?
Если бы нам по счастливой случайности все же удалось разбогатеть, я бы определенно об этом пожалел. Легко доставшиеся деньги испортили бы наше приключение.
Пока я размышляю над этим, «Калипсо» рассекает воды бурного свинцового моря, и волны, разбиваясь о ее корпус, смывают последние белые пятна, оставленные на борту коралловым известняком. Каторжная работа, когда за день мы пропускали тонны кораллов, дробя их ручными бурами, расцарапанные в кровь руки и онемевшая от усталости поясница — все это было лишь одним из эпизодов нашей повседневной жизни, одной главой из истории подводной археологии, которую пишет экипаж «Калипсо».
Мы сумели вырваться из ловушки для кораблей, куда вошли добровольно, и, снявшись с якорей, с облегчением вернулись в свободные от коралловых образований воды. Добродушная воркотня моторов сменила надсадный рев компрессора.
На борту каждый занят своим делом. Воцарился повседневный ритм нашей работы и жизни на море. Приступ «золотой лихорадки», которая угрожала сплоченности экипажа, закончился. На море у нас много интересных дел, и нам не к лицу выпрашивать у него подаяние. Передо мной длинный перечень предстоящих экспедиций: пожить среди морских слонов, моржей, тюленей, исследовать «Синие впадины» Багамских островов, сделать фильм о лососях и морских выдрах Аляски, провести подводные исследования у Большого Барьерного рифа Австралии, побывать в Новой Каледонии и на Зондских островах… Удастся ли полностью выполнить эту программу?
Но что испытывает экипаж «Калипсо», вернувшись в открытое море для новых дальних плаваний? Может быть, люди, погрузившись в раздумья, с горечью возвращаются к своим несбывшимся мечтам? Ведь они прошли через своеобразное испытание нравственных качеств, и оно ни разу не скомпрометировало спаянности, солидарности экипажа, не поставило под сомнение его жизнелюбие.