Выбрать главу

Мер смущенно воззрилась на шпиона. Она уже ждала наказания за то, что проникла в комнату военного совета, а Ренфру к такой дерзости, похоже, отнесся одобрительно. Опустился перед ней на корточки и заглянул в глаза.

– Я хотела посмотреть, что тут. – Мер упрямо вздернула подбородок.

– Знаешь, что вон на тех картах? – спросил Ренфру. – Или в тех заметках? Читать умеешь?

Мер покачала головой.

– А научиться хочешь?

Мер неуверенно заерзала на месте. Ей дела не было до карт и заметок, однако Ренфру предлагал хоть что-то. И пусть ее детский разум еще не постигал, чего потребует учеба, ей просто хотелось быть нужной хоть кому-то. Родители ее отдали, а князь и вовсе забыл. Соглядатай единственный ее заметил.

– Да, – ответила Мер.

Так началось ее обучение.

По прутьям клетки скатывалась вода.

Мер вслушивалась в тихий ритмичный звук капель. Если бы не оковы на руках, она бы эту воду пустила в ход и заставила расщепить доски тюремной повозки.

Однако железо делало ее беспомощной, как обычного человека.

Ее способности назывались по-разному.

Таких, как она, знать именовала лозоходцами, но к этому слову Мер питала легкое презрение, потому что умела нечто большее, чем просто находить воду. Горожане и торговцы говорили «водознатцы», что было немного точнее. Мер о воде знала все, даже о влаге в теле человека, которую могла использовать как оружие.

Однако жившие поближе к глуши, те, кто придерживался старых обычаев и верил в сказания, всякий раз, заслышав о таких, как Мер, оглядывались на горы на востоке.

Они говорили, что детей вроде Мер коснулись иные.

Магия – не людское дело. Она происходила от иного народца, была чем-то страшным и удивительным. На всякого, в ком обнаруживался дар, взирали со смесью недоверия и алчности. Поговаривали, будто иной народец иногда забредает в земли людей и в добром настроении дотрагивается до живота беременной женщины – одаривая дитя своей магией. Или же дело было просто в удаче, и сила перепадала кому-то по причуде судьбы.

Мер привалилась спиной к борту телеги и постаралась успокоить дыхание. Увезут ее утром – она подслушала разговоры солдат. Служивые хотели хорошенько выспаться, поэтому стеречь повозку остался только один из них. Впрочем, и его хватит. Можно было и вовсе часового не ставить – пока Мер удерживало железо оков.

Ей во что бы то ни стало надо сбежать. Не могла она вернуться к князю Гаранхиру и сказала Ренфру чистую правду: она скорее умрет.

Мер так крепко стиснула кулаки, что ногти впились в ладони.

Ночь выдалась ненастная. Тепло приходило теперь только после полудня, когда из-за серых туч пробивалось солнце. Осень была сырой, холодной и принадлежала Мер… но не сейчас.

Мер попыталась воззвать к своей силе, за что поплатилась острой болью в голове. Она поморщилась и зло посмотрела на оковы. Сокрушенно выдохнула. Могло быть и хуже. Первый раз, когда она сбежала от Гаранхира, все окончилось куда плачевнее. На каждом шагу ее преследовало отчаяние и по ночам мучили сны…

Тела, разбросанные у колодца; солдаты, сбрасывающие мертвых в воду.

…и все это случилось по ее вине.

Бывали дни, когда она думала вовсе не вставать из постели, хотела просто позволить измождению забрать ее. Чтобы ветер, дождь и боль в животе погрузили в сон без грез.

В конце концов спасла Мер вовсе не храбрость, а чистое упрямство.

Люди желали ей смерти.

И это зародило в ее своевольном сердце жажду жизни.

Поморщившись, Мер снова подергала цепи. Будь у нее проволока, она сумела бы вскрыть замок…

Снаружи донесся какой-то легкий звук.

Мер и не уловила бы его, если бы ее не учили прислушиваться. Кто-то приближался, и, судя по поступи, явно не солдат: шаги не сопровождались ни красноречивым лязгом доспехов, ни шорохом трущихся друг о друга звеньев кольчуги.

Во внезапно наступившей тишине Мер инстинктивно задышала чаще. Куда-то делся стороживший ее солдат, но при этом не ворча и не шаркая ногами – вообще бесшумно.

Мер удалось упереться ногами и крепче прижаться спиной к борту повозки. Больше она никак приготовиться не могла.

Дверь клетки распахнулась.

И внутрь шагнул Ренфру.

Мер облегченно расслабила плечи:

– Ренфру.

– Мерерид, – с упреком произнес он. – Ты только посмотри на себя. Связана, как курица, которая перестала нестись и готова пойти на бульон.

– Не совсем готова.

– И я этому рад. – Ренфру согнулся и сел напротив Мер, будто в уютное кресло, а не на лавку, к которой приковывают заключенных. – Как с тобой обращались?

полную версию книги