Он послал двух своих людей на лодке через лагуну, где на самом высоком здании они написали буквами высотой в тридцать футов: ЗОНА ПЕРЕХОДА ВО ВРЕМЕНИ.
Керанс добродушно воспринимал эти подначки, а когда из-за неудач в работе водолазов шутки Стренгмена становились злобными, попросту игнорировал их. Погруженный в прошлое, он терпеливо ждал прихода ливней.
Несколько дней спустя Керанс осознал истинную причину своей неприязни к Стренгмену. Произошло это на организованном Стренгменом приеме.
Формально, по версии Стренгмена, прием был организован для того, чтобы собрать вместе троих членов группы. В обычной бесцеремонной манере Стренгмен начал осаждать Беатрис, пытаясь использовать Керанса как отмычку, чтобы легче проникать в ее дом. Когда же он обнаружил, что трое отшельников редко видятся друг с другом, он решил испробовать другой путь, пытаясь соблазнить Керанса и Бодкина своей изысканной кухней и винным погребом. Беатрис, однако, всегда отклоняла эти приглашения на ленчи и полуночные трапезы — сам Стренгмен и его свита из аллигаторов и одноглазых мулатов продолжали пугать ее, и вечера откладывались.
Однако, истинная причина намеченного банкета была более прозаичной. Несколько раз люди Стренгмена замечали Бодкина, нетерпеливо гребущего по протокам в район бывшего университета. Вскоре за стариком начали следить Адмирал и другой помощник Стренгмена — Великий Цезарь. Они пользовались небольшой весельной лодкой, замаскированной листьями папоротника, как карнавальная гондола. Стренгмен полагал, что биолог разыскивает спрятанные некогда сокровища. Главные его подозрения сосредоточились в конце концов на затопленном здании планетария, доступ к которому был сравнительно нетрудным. Стренгмен выставил даже постоянный пост в этом небольшом озере, в двухстах ярдах к югу от центральной лагуны, но когда однажды Бодкин приплыл сюда ночью с ластами и аквалангом, Стренгмен потерял терпение и решил перехватить инициативу.
— Я пришлю за вами в семь утра, — сказал он Керансу. — Шампанское и холодные закуски. Завтра мы наверняка отыщем то, что запрятал Бодкин.
— Могу открыть вам, Стренгмен, что он спрятал. Одни свои воспоминания. Для него они дороже всех сокровищ на свете.
Но Стренгмен саркастически рассмеялся и унесся на своем ревущем гидроплане, оставив Керанса в беспомощном одиночестве на бетонном причале отеля, напоминающем американские горки.
Ровно в семь на следующее утро за ним прибыл Адмирал. Они захватили Беатрис, доктора Бодкина и возвратились на пароход, где Стренгмен подготовил все для погружения в воду. Один из катеров был полон водолазного оборудования: акваланги, водолазные костюмы, насосы, телефон. С его шлюпбалки свисала клетка для водолазов, но Стренгмен заявил, что озеро очищено от игуан и аллигаторов, и клетка не понадобится.
Керанс скептически отнесся к его утверждению, но на сей раз Стренгмен был прав. Озеро оказалось полностью очищено. Массивные стальные решетки закрывали подводные проходы, а сверху на плавучих понтонах находились вооруженные охранники с гарпунами и ружьями. Когда катер вошел в озеро и пришвартовался к балкону одного из зданий, в воду на всякий случай бросили связку гранат, и взрывная волна выбросила на поверхность множество оглушенных угрей, креветок и прочих морских животных. Их быстро сгребли в сторону.
Вода, замутненная пеной и илом, постепенно очистилась, и со своих сидений у перил они увидели под водой овальную крышу планетария, заросшего водорослями и похожего, как говорил Бодкин, на зачарованный дворец из детских волшебных сказок. Круглое смотровое окно на вершине купола было закрыто металлическим щитом. Попытались разобрать одну из секций щита, но, к сожалению Стренгмена, они все проржавели и так слились в единое целое, что не разъединялись. Главный вход в купол находился на уровне прежней улицы, слишком глубоко, чтобы сверху можно было что-либо рассмотреть, но предварительная разведка показала, что войти внутрь можно без особых сложностей.
Когда солнечные лучи тронули воду, Керанс, глядя в тусклую зеленую глубину, вспомнил теплый доисторический студень, в котором он плавал в своих снах. Он вспомнил также, что несмотря на обилие воды вокруг, он в реальной действительности не плавал в море уже около десяти лет, и в уме принялся повторять ритмичные движения брассом, который нес его во сне.
В трех футах под поверхностью воды промелькнул небольшой питон-альбинос. Гладя, как он резво увертывается от ударов гарпунов, Керанс вдруг ощутил активное нежелание опускаться в воду. На другой стороне озера, у стальных решеток, огромный крокодил сражался с группой моряков, пытающихся отогнать его. Великий Цезарь, упираясь огромными ступнями в нижний брус плавучего заграждения, изо всех сил колотил гиганта, а тот огрызался, пытаясь ухватить багор. Животному было не менее девяноста лет, в длину он достигал тридцати футов, а объем его груди был не менее шести или семи футов; его снежно-белый живот напомнил Керансу, что после прихода Стренгмена, как бы привлеченные его появлением, из джунглей высыпало много животных-альбиносов: змей и ящериц. Он даже видел несколько белых игуан. Одна из таких игуан сидела вчера утром на причале отеля, и он подсознательно решил, что эта алебастровая рептилия — посланник Стренгмена.