Они не спеша поднимались по лестнице, и Риггс своей полицейской дубинкой время от времени сбивал лианы, опутавшие перила.
— Вы не застали здесь действующий лифт? Я всегда утверждал, что это место переоценивают…
Однако он довольно улыбнулся, когда они вступили в прохладные помещения под крышей, и с удовлетворенным видом устроился в позолоченном кресле, имитирующем стиль времен Людовика XV.
— Что ж, тут неплохо. Завидую, как вы умеете использовать себе во благо эти обломки. Неплохо было бы пожить тут. Найдется место?
Керанс покачал головой, нажимая кнопку и дожидаясь когда из книжного шкафа выдвинется коктейль-бар:
— Попробуйте поселиться в «Хилтоне». Там лучше обслуживание.
Ответ был шутливым, но, хотя Керансу и нравился Риггс, он предпочитал общаться с ним пореже. Сейчас их жилье разделяла лагуна, а от постоянного звона оружия и кухонных запахов базы — джунгли. Хотя Керанс знал всех членов отряда Риггса — их было человек двадцать, — за исключением коротких бесед в госпитале, он уже полгода ни с кем не разговаривал. Даже свои контакты с Бодкиным он свел к минимуму. По взаимной негласной договоренности биологи отказались от шуток и коротких бесед на посторонние темы, которые позволяли себе в первые годы работы.
Растущая замкнутость и стремление к одиночеству, которые возникли у всех членов отряда, кроме жизнерадостного Риггса, напоминали Керансу замедленный метаболизм и биологическое одиночество, которое испытывали все животные формы перед значительными видовыми изменениями. Иногда он размышлял над тем, в какой стадии метаморфозы находится он сам, ибо был убежден, что его самоизоляция не симптом скрытой шизофрении, а тщательная подготовка к жизни в совершенно иной среде с новой внутренней логикой поведения, где старые категории будут лишь ненужным балластом.
Протянув Риггсу стакан шотландского виски, он поставил свой стакан на стол, слегка сдвинув при этом стопку книг с радиопередатчика.
— Слушаете иногда эту штуку? — спросил Риггс с легким сарказмом.
— Никогда, — ответил Керанс. — Зачем? На ближайшие три миллиона лет и так все известно.
— Так уж и все. Советую иногда включать приемник. Можно услышать любопытные вещи. — Он поставил стакан и наклонился вперед. — Например, сегодня утром вы могли бы узнать, что мы в течение трех дней должны собраться и уйти. — Он кивнул, когда Керанс с недоверием посмотрел на него. — Ночью пришло сообщение из Берд. Уровень воды по-прежнему повышается, и вся ваша работа проделана впустую — как я, кстати, всегда и утверждал. Американские и русские отряды уже отозваны. Температура на экваторе достигла 180 градусов[1] и продолжает подниматься, а пояс дождей достиг двадцатой параллели. Увеличивается и количество ила.
Он замолчал, задумчиво глядя на Керанса:
— В чем дело? Разве вы не рады уйти?
— Конечно, рад, — механически ответил Керанс. Он поднял пустой стакан и пересек комнату, направляясь к бару, но внезапно остановился и погладил каминные часы. Казалось, что он что-то искал в комнате. — Через три дня, говорите?
— А сколько вам нужно — три месяца? — Риггс широко улыбнулся. — Роберт, мне кажется, что вы в глубине души хотите остаться.
Керанс подошел к бару и еще раз наполнил свой стакан. За последние три года он привык к монотонности и рутине их существования, являющего собой некий кокон в обычном времени к пространстве, и внезапное возвращение к действительности выбивало его из колеи. Кроме того, он сознавал, что есть и иные причины его теперешнего состояния.
— Не говорите ерунду, — ответил он. — Просто я не думал, что придется собираться так быстро. Конечно, я буду рад уехать. Хотя, честно говоря, мне и тут нравится. — Он жестом обвел комнату. — Возможно, все это ближе к моему менталитету, более соответствующему концу прошлого века. В Кемп Берд придется жить как сардине в консервной банке.
Риггс встал, застегиваясь.
— Роберт, вы странный человек.
Керанс резко поставил стакан.
— Извините, полковник, я не смогу вам помочь сегодня. Я кое-что вспомнил. — Он заметил, как Риггс укоризненно помотал головой. — Да, я знаю. Это моя проблема.
— Точно. Я видел ее вчера вечером и еще вторично сегодня утром, уже после получения распоряжения. Вы должны убедить ее, Роберт. Сейчас она наотрез отказывается уходить. Она не хочет понять, что это конец, что больше здесь не будет ни одного сдерживающего отряда. Она, возможно, продержится еще полгода, но в марте, когда пояс ливней переместится сюда, мы не сможем послать за ней даже вертолет. В любом случае после нашего ухода никто не будет о ней заботиться. Я пытался объяснить ей это, но она не желает даже слушать.
1
Здесь и далее температура указывается по шкале Фаренгейта. 180 градусов по Фаренгейту равны 82 градусам по Цельсию.