Справа от себя он видел Беатрис и доктора Бодкина. Они подбородками опирались на перила и с тревогой смотрели на него. Прямо впереди, на крыше катера, возвышалась высокая худая фигура Стренгмена, полы его куртки развевались, руки он упер в бока, а волосы змеились вокруг его белого лица клоуна. Он молча чему-то жмурился, затем, когда Керанс ступил в воду, крикнул, но Керанс не расслышал, что именно. Немедленно свист воздуха в вентилях усилился и ожил внутренний микрофон.
Вода была теплее, чем он ожидал. Вместо прохладной освежающей ванны он погрузился в цистерну с теплым клейким желе, которое льнуло к его икрам и бедрам, как зловонные объятия гигантского протерозойского чудовища. Он медленно опустился по плечи, затем сошел еще ниже и позволил своему весу медленно утянуть себя в зеленоватую глубину, придерживаясь руками за ступеньки лестницы. На глубине в десять футов он остановился.
Здесь вода была прохладней, и он с удовольствием расслабил руки и ноги и дал глазам привыкнуть к бледному свету. Несколько маленьких рыбок скользнули мимо него, их тела, как серебряные звезды, сверкали на фоне расплывавшегося пятна — такой выглядела поверхность снизу. В сорока футах от него вырисовывалась полукруглая громада планетария; она казалась гораздо больше и загадочней, чем с поверхности, как корма древнего затонувшего лайнера. Полированная алюминиевая поверхность купола стала тусклой, обросла множеством моллюсков; ниже, там где купол переходил в прямоугольную крышу аудитории, медленно колебались в воде гигантские водоросли, длина листьев некоторых из них достигала десяти футов.
В двадцати футах от дна лестница кончалась, но Керанс почти достиг состояния равновесия в воде. Он медленно опускался, держась руками за нижнюю ступеньку лестницы, затем разжал руки и опустился на дно, увлекая за собой сигнальный шнур и воздушный шланг; они круто уходили вверх, к черному прямоугольнику днища катера.
Он был отрезан скафандром от внешнего шума, поэтому свист нагнетаемого насосом воздуха и звук собственного дыхания громко отдавались в его ушах, усиливаясь по мере того, как возрастало давление воздуха. Звуки, казалось, барабанили вокруг него в темной оливково-зеленоватой воде, глухо стуча, как приливно-отливный ритм из его снов.
Из наушника раздался голос:
— Говорит Стренгмен, Керанс. Как вам нравится наша всеобщая прародина?
— Чувствую себя как дома. Я уже почти на дне. Водолазная клетка висит у входа в планетарий.
Он опустился коленями на мягкую глину, покрывавшую дно, и осмотрелся, цепляясь за покрытый моллюсками фонарный столб. Наклонившись вперед, преодолевая сопротивление воды, он побрел сквозь густую тину, которая поднималась от его башмаков, как облачка газа. Справа от него виднелась смутная линия фасадов зданий, ограниченная тротуаром; ил мягкими дюнами возвышался около них, доходя до окон первого этажа. В промежутках между домами наносы ила достигали двадцати футов высоты, и ограждающие сетки тонули в них, как заросшие землей пропускные решетки древних крепостей. Большинство окон было забито обломками досок, мебели и увито водорослями.
Водолазная клетка медленно раскачивалась на тросе в пяти футах над улицей, набор разнообразных пилок и гаечных ключей был прикреплен к ее полу. Керанс приблизился ко входу в планетарий, таща за собой веревку и шланг, спотыкаясь, когда они сильно натягивались.
Перед ним, как гигантский подводный замок, возвышалась белая громада планетария, слабо освещенная солнечными лучами, проникавшими с поверхности. Металлические перегородки у входа были разобраны водолазами Стренгмена, и полукруглая дверь, ведущая в фойе планетария, была распахнута. Керанс включил лампу на шлеме и прошел внутрь. Он внимательно осмотрел входное помещение и пошел по лестнице, ведущей на антресоли… Металлические перила и хромированные стенные панели заржавели, но в общем интерьер планетария, изолирован ный от растительной и животной жизни лагуны, выглядел совершенно девственным, не тронутым временем, как и в тот день, когда рухнула последняя плотина.
Пройдя билетную кассу, Керанс медленно поднялся на антресоли и остановился у перил, чтобы прочесть надписи на дверях гардеробов. Круглый коридор шел кольцом вокруг аудиторий, лампа бросала четко очерченный конус света на сплошную стену металлического заграждения. В надежде, что когда-нибудь плотины будут восстановлены, администрация планетария установила эту конструкцию вокруг центральной аудитории, оборудовав ее поперечными креплениями, закрытыми на висячие замки, которые сейчас полностью проржавели.