Никки Нилану и его экипажу в головы пришла блестящая мысль. Они добрались до пивной «Белая лошадь», где их отлично знали, причем не с лучшей стороны, и настреляли денег у гражданских. После этого до самого закрытия они мирно пили, а потом наняли автобус, чтобы он доставил их на базу. Когда полиция остановила автобус, они попрыгали в стороны и скрылись в лесу. Через несколько часов экипаж добрался до казармы, чтобы потребовать заслуженное пиво.
Если вместо боевых вылетов идут только тренировочные, напряжение ослабевает, и казармы становятся почти домом. Жена Чешира, бывшая актриса Констанс Бинни, прекрасно играла на пианино. После обеда экипажи собирались вокруг нее и пели хором.
По казармам шаталось несколько собак. Один скотч—терьер привык выпрыгивать из темной комнаты и хватать проходящего за ноги. Любимым занятием мальчишек стало подделываться под него. Однажды Никки Нилан увидел, что МакКарти поднимается по лестнице. Он лег на живот в темной комнате и принялся ждать. Нилан услышал шаги на лестнице, увидел ноги и выскочил из комнаты с рычанием, схватив ближайшую лодыжку зубами. С ухмылкой Нилан посмотрел наверх… и тут же ухмылка завяла. МакКарти куда—то делся, и Нилан увидел незнакомого подполковника, ошалело глядящего на него. Подполковник потряс головой и ушел. Все его худшие подозрения в отношении американцев оправдались.
Они все чувствовали, что вторжение должно начаться в ближайшее время. Чешир вообразил, что немцы могут сбросить парашютный десант на британские аэродромы в D—день. Поэтому он убедил старшего оружейника Уотсона выдать летчикам револьверы, пулеметы Стэн, винтовки и ручные гранаты. Это была одна из его редких и печальных ошибок. В течение 3 дней жить в Вудхолле было очень опасно. Сначала летчики выволокли обеденные столы на лужайку возле столовой и изрешетили их из пулемета из окон второго этажа. Это на время их развлекло. Потом они принялись швырять ручные гранаты в направлении сержантской столовой. По ночам Бакли превращался в страшную угрозу всем и вся. Он торчал у окна спальни и выпускал очереди из своего Стэна над головами всех запоздавших. Поэтому им приходилось добираться до постелей по—пластунски.
Даже Уитерик, который был известен своим безразличием к смерти, в сердцах заметил:
— Черт! В этой проклятой эскадрилье самое безопасное время, когда ты находишься в воздухе!
Стало ясно, что германские парашютисты представляют собой гораздо меньшую угрозу, чем оружие в руках летчиков. Поэтому Чешир собрал все вооружение и вернул его Уотсону. В расположении эскадрильи воцарился мир, к великому облегчению Шэннона и МакКарти. Их теперь редко видели порознь. Они вместе пили, вместе обедали, и потому было логично предположить, что вместе они и попытаются возродить царство террора. Они влезли на крышу штабного здания и запустили сигнальную ракету в трубу адъютанта. Они знали, что ничего не подозревающий Хамфри топит камин.
Ракета Вери в умелых руках становится смертоносным фейерверком. Взорвавшись в тесном камине, она создает впечатление небольшой, но плотной бомбежки. Раздается ужасный треск, летят струи цветного пламени и облака удушливого дыма. Половина прелести в том, что это тянется 15 секунд. Они сбросили ракету в трубу и начали смеяться, слушая доносящиеся снизу звуки.
Но, к несчастью, это не была труба камина Хамфри. Они угодили в командирскую трубу. Чешир вылетел наружу, преследуемый вспышками и клубами дыма. Выскочив на дорожку, он увидел двух своих командиров звеньев, прячущихся за трубой. Достоинство аристократа не позволило ему ничего сказать, но, к своему изумлению, Шэннон и МакКарти обнаружили, что им придется несколько дней дежурить по гарнизону, и вместо приятного сна в кровати они будут мотаться вместе с патрулями по аэродрому.
Закинуть ракету Вери в кухонную плиту долго было любимым развлечением, однако Чешир вовремя додумался издать приказ, которым запретил проносить в жилые здания оружие, патроны и пиротехнические средства.
Однажды ночью его разбудил скрежет за окошком. Чешир широко распахнул створки и увидел крысу, бегущую по крыше. С быстротой молнии он схватил свой револьвер и метким выстрелом уложил крысу на месте. Выстрел прогремел в ночи, как пушечный залп. Чешир все еще выглядывал из окна, когда открылось соседнее и высунулся Денни Уокер.
— На этот раз пристрелил проклятую крысу, — торжествующе сообщил Чешир.
Но тут Чешира встревожил тот холодный взгляд, которым Уокер уставился на его руку, в которой был зажат револьвер. Чешир покраснел и спрятал его. Однако тут Уокер сладким голосом произнес:
— Но скажите мне, старики, ведь я совершенно четко слышал, как один человек говорил, что НИКТО НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ не должен приносить оружие в жилые здания.
1 июня специалисты Авро начали устанавливать новые автопилоты, готовя эскадрилью к D—дню. Наконец Никки Нилан узнал, почему его злосчастный «R Роджер» летал, как кусок свинца. Они обнаружили, что его самолету требуются более длинные тросы управления. Начав разбираться, почему это так, специалисты обнаружили, что на этом самолете при сборке рули высоты были установлены верхней стороной вниз.
А Нилан летал на этом самолете несколько месяцев! После этого Чешир сказал:
— Только ты да господь Бог знают, как это тебе удавалось.
— Только не я, cap, — ответил Нилан с неподражаемым американским акцентом. — Один Бог. Лично я не знаю.
Так или иначе, но неисправность устранили, однако еще долго—долго «R Роджер» внушал страх своему экипажу.
5 июня на закате все присутствовавшие в расположении эскадрильи были собраны в комнате инструктажа. У дверей поставили часовых. Чешир сообщил им, что вторжение начинается. Первая волна из 8 самолетов должна взлететь в 23.00, имея по 12 человек на каждом самолете — дополнительные пилот, штурман и 3 человека для сброса отражателей.
В эту ночь летчики не совершили ни единой ошибки. Час за часом они мотались в темноте над Ла Маншем, каждые 4 секунды выбрасывая новую порцию отражателей. Около 3.00 прибыла вторая волна самолетов. Это была самая трудная часть операции, так как они должны были состыковать свои действия с первой волной с точностью до секунды. Вторжения не видел никто.
Уже к утру, когда начал заниматься рассвет, одураченные немцы с берега увидели, с кем они имели дело. К этому времени самолеты находились в 7 милях от французского берега, именно там, где должны были находиться. Дальше на север другая эскадрилья занималась тем же самым с таким же успехом.
На пути домой они были вознаграждены. Немецкие береговые батареи открыли по ним огонь. Но не из зениток, а из тяжелых орудий. 12» снаряды полетели в мифическую армаду, на присутствие которой указывал радар. Германские торпедные катера вышли из Кале и Булони, но чтобы уничтожить противника, им потребовались бы воздушные торпеды.
Немцы действительно поверили, что главные силы вторжения должны высадиться в этом районе. (В лагере для военнопленных в тот день я слышал, как немецкое радио объявило, что 2 огромные армады направляются к мысу Антифер и Кале. Это нас страшно обрадовало, но потом мы несколько месяцев гадали, что случилось с этими конвоями.)
В Булони и Дьеппе основная часть германской армии, поднятая по тревоге, вместо того, чтобы двигаться в район высадки к Гавру, ждала, ждала, ждала… армаду, которая и не должна была появиться здесь. К этому времени немцев подняли и остальные эскадрильи, которые разрушали мосты через Сену. Войска союзников сумели закрепиться на плацдармах гораздо легче, чем даже смели мечтать.
В тот вечер Чешир объезжал на машине вместе с Манро периметр аэродрома. Почему, он и сам не может вспомнить. Сразу позади бетонированных площадок стоянки звена А они увидели огромный грузовик, крытый брезентом, который медленно полз вдоль ограды.