Мрачный дух даже не успел договорить последние слова, как по одному движению его руки в самом центре комнаты из кровавой пучины уже грузно поднялось новое тело.
Тело Ангелины.
Светлые кудри, пропитавшись кровью, обвисли и облепили лицо, больше походившее на маску. В глазах её не было жизни, с губ не срывалось дыхание, и девушка казалась простой куклой.
— Только не она! — срывающимся голосом попросил Арсений, делая неуверенный шаг к телу Ангелины и вытягивая вперёд трясущиеся руки. — Только не она! Не трогай её! Я сделаю всё, что ты захочешь, но не убивай её!
— Она мешает тебе. Мешает твоему принятию, — как змей-искуситель твердил призрак. — Мы должны избавиться от неё. Ты должен избавиться от неё. В твоей душе, в этой комнате, лишь в таком виде ей найдётся место. И никак иначе.
— Нет! Я не позволю! Не допущу!
— Зачем бороться с самим собой, если исход уже определён?..
Арсений вдруг вскинул голову, прожигая кровавого призрака непримиримым взглядом. А после решительно сунул себе в рот не успевший окончательно зажить палец, перемотанный бинтом. Он с такой силой сжал челюсти, что от боли искры брызнули из глаз.
Но кошмар мгновенно оборвался, а вместе с ним растворился и кровожадный призрак.
Или же просто на время затаилась тёмная часть души Арсения?
Сплюнув кровью на пол, Сеня выбрался из холодной ванны и наскоро обтёрся полотенцем. В голове его гулял ветер и не было ни одной дельной мысли, как можно поступить.
И, несмотря на ранний час, он решил в первую очередь набрать Ангелину.
— Да? — вяло отозвалась на том конце провода девушка, явно разбуженная неожиданным звонком.
Он вмиг успокоился, едва услышал этот нежный голос. Значит, он успел сбежать из кошмара вовремя, до того, как случилось непоправимое.
— Привет. Я тебя разбудил? Извини. Просто перед работой хотел пожелать доброго утра и уточнить, во сколько точно сегодня отбывает поезд. А то я, кажется, забыл.
— М-м, да ничего. Я тоже вечно время путаю с этими поездами. В семь приходи на вокзал, мы как раз успеем попрощаться.
Арсений мягко поблагодарил, пожелал Ангелине хорошего дня и закончил разговор.
В тишине пустой квартиры собственное дыхание вдруг показалось ему грохотом набата. Он не знал, мог ли теперь вполне доверять себе, мог ли спокойно спать или выходить из дома. И, что страшнее всего, Арсений всё никак не мог решить, что ему делать дальше.
Если это он был убийцей, если он каждую ночь становился мстительным призраком и шёл жестоко устранять своих недоброжелателей, то как теперь ему было жить с этой мыслью?
До полудня Сеня просидел на кухне, кроша пальцами чёрствый кусок хлеба и бесцельно пялясь в угол. На работу он идти не собирался, а надеялся до вечера придумать, как запечатать обратно тёмную сторону собственной души, вскрывшуюся столь внезапно.
Но начальник решил иначе. Ровно в полдень он дозвонился-таки до Сени и матом потребовал его явиться на работу, даже если он там «издыхает в адских муках». И, как послушная марионетка, которая знать не знала, что делать в жизни без привычных руководств марионеточника, Арсений собрался и поехал на работу.
Он надеялся, что за станком ему будет лучше думаться.
И так и случилось. Едва он привычными движениями включил машину, поднял на стол тяжеловесную стопу бумаги и настроил программу, как в голове его всё прояснилось.
Арсений, широко распахнув глаза, наблюдал за тем, как гильотина быстро срезала края, как легко лезвие входило в плотные листы, отсекая лишнее. Со станка выплывали ровные одинаковые блоки, а весь мусор улетал в корзину. И до того это было умиротворяющее зрелище, что Сеня любовался им несколько часов кряду, забыв обо всём на свете. Никогда раньше он так ещё не любил свою работу, не любил эту огромную шумную машину и белые стопки бумаги.
Это было самым верным и единственным здравым решением в сложившейся ситуации.
Отсечь одну часть себя от другой части себя. Даже если при этом ни одна из них не выживет. Но зато уцелеют те, кто смерти точно не заслужил.
Например, ласковая и добрая девушка-солнце Ангелина. Она стоила любой жертвы.
И Арсений, не давая себе опомниться, быстро нажал комбинацию кнопок на станке, а после склонился вперёд, просовывая голову в отсек для бумаги. Мягко зашумев, машина запустила процесс: гильотина дрогнула и резко обрушилась вниз.
Арсений почувствовал леденящий холод лезвия, легко разрезавшего кожу и впившегося ему в горло. Нож рассчитанным ударом за мгновение отсёк голову.