«Механик», — подумал Василь улыбаясь и попросил:
— Разреши мне, товарищ, резануть разок.
— Пожалуйста, товарищ механик.
Василь взял электропилу и принялся за работу. Сделать один рез было делом нескольких минут. Он распилил уже два бревна и перешел к третьему, и только дотронулся до него пилой, как лента ее остановилась. Василь помчался к электростанции. Мотор заглох. Несколько раз Василь хватался за ручку, чтоб завести его, но мотор только фыркал, как норовистый конь, и снова зловеще молчал. Василь начал копаться в нем. Но, как и обычно бывает в таких случаях, когда механик еще не очень умелый, он не знал, за что прежде всего надо приняться. Василь бросался от одной детали к другой, снова хватался за ручку. Мотор только фыркал в ответ на все его попытки.
— Эх ты, механик разнесчастный… — горько проговорил он и наклонился над мотором. Теперь он решил по порядку пересмотреть каждую деталь, но мысль, что из-за его небрежности происходит простой на работе, что рабочие теперь вспоминают его не совсем добрыми словами, снова лишила его покоя.
Он не знал, сколько прошло времени, потому что минуты казались ему часами, но неожиданно в дверь вагона заглянул тот рабочий, чьей пилою он работал, и сказал спокойно, по-товарищески:
— Вы, механик, взгляните, — может, горючее не поступает. Это иногда бывает.
Хороший совет успокоил Василя. Он бросился к трубке, подающей горючее, и сразу нашел неисправность: трубка засорилась. Василь старательно прочистил ее. Рабочий повернул ручку мотора, тот еще несколько раз фыркнул, словно не желая податься, и заработал ровно, без перебоев. Теперь Василь решил никуда не отходить от механизмов, хотя его и тянуло к электропильщикам.
Остаток рабочего дня прошел быстро и без аварий. Василь был недоволен этим днем. Недоволен потому, что допустил ошибку, оставив машину без присмотра, и из-за этого получился простой. «На то и машинист, чтоб управлять машиной», — думал он и твердо решил, что такой случай должен быть первым и последним. Когда он пришел с работы, его встретила уборщица.
— Тебе письмо, Вася, — сказала она, подавая ему синий конверт.
Василь не помнил, как разорвал конверт. Он даже не взглянул на адрес — он и так знал, что письмо от Алены.
«Забыл ты, Василек, свое обещание, — писала она. — Забыл ты наш последний вальс, что танцевали мы в клубе перед твоим отъездом. Хороший был вечер, Василек, я всегда с радостью вспоминаю его… А ты забыл».
«Нет! Не забыл, Леночка!» — хотелось крикнуть Василю. Как бы дорого он дал, чтобы видеть теперь ее перед собой, чтобы перенестись хоть на час в Яневский лесопункт.
Она писала, что тоже была на курсах при тресте и получила звание мастера лесозаготовок, а также поступила учиться заочно в лесотехникум.
«Ах, Лена, Леночка! Разве может такая девушка стоять на одном месте? — с гордостью подумал Василь. — Она же снова опередила меня!»
Он несколько раз перечитал это дорогое письмо и начал писать ответ.
1955
ЗАТОР НА ДВАДЦАТОМ
Когда Павла Дубовика спрашивали, где он работает, он неизменно отвечал:
— А я, братец, работаю на тех… на подсобных…
Так называемых подсобных работ на лесоучастке было не так много, и обычно их выполняли пожилые люди, — ну, а пожилым Павла Дубовика назвать никак нельзя.
Ему лет сорок, он круглолиц, красен, как бурак, толст и силен, как медведь. Ходил он медленно, переваливаясь, словно утка, с ноги на ногу. Смотрел всегда исподлобья, подозрительно оглядывая собеседника, будто не веря, что с ним говорят серьезно. Брился он от случая к случаю, потому от глаз до самой шеи оброс редкой рыжеватой щетиной.
Узнать его можно было издалека по костюму, который он носил неизменно и летом, и зимою. Одевался он необычайно пестро: фуфайка, замызганная до того, что нельзя узнать, из чего она сшита, брюки-галифе не то зеленого, не то защитного цвета, с черными леями; на ногах огромные туфли, из которых всегда торчали портянки, а на голове армейская пилотка с жирным пятном на самом верху.
С каждым новым днем от солидола, автола и машинного масла пятен на одежде становилось все больше. Рыбья чешуя всех цветов поблескивала на фуфайке и брюках. По всему этому сразу можно было догадаться, с какими материалами и продуктами имел дело Павел Дубовик, выполняя подсобные работы.
Особенность подсобных работ заключалась в том, что они могли возникнуть в любое время суток: к примеру, срочно подвезти горючее для автомашин, отправить рыбу или мясо в столовую, подбросить дров в пекарню. Тут был необходим человек, и таким человеком являлся Павел Дубовик, который в свободное время спал в дежурке конного двора, уткнув голову в войлок седелки. Спать он любил больше всего на свете, — где сел, там и заснул. Это о нем говорили, что на Яневском лесоучастке есть такой человек, который может выспаться даже на ходу.