— Знаю.
Свирщев достал из бумажника пять рублей и протянул их Павлу.
— Братка Иван… — сказал Павел, и сердце его сжалось. — У меня есть. На бритье найду…
Он удивился, что Свирщев думает, что у него нет денег. Если бы он знал!
— Не только на бритье. Ты и подстригись, и в баню сходи. Пятерки на все хватит. Если денег нет, бери.
— Есть, братка Иван… Спасибо.
— Смотри, чтоб завтра пришел на работу без этих косм.
— Ладно, братка…
— Теперь дальше — одежда на тебе… Ты вот сегодня поскользнулся, а знаешь почему? Из-за твоих башмаков. Был бы ты в валенках, не поскользнулся бы. Это еще хорошо, что ты упал порожний. А вот представь себе, держишь ты бревно, вдруг нога твоя поскользнулась. Ты полетел, и бревно полетело. Куда? На тебя же! А рядом с тобой рабочие, и на них… Теперь — шапка. Ударит мороз, ты без ушей останешься. Это же тебе не на коне ехать, полотенцем обмотав голову. Я поговорю с начальником, чтоб выдали тебе авансом валенки и шапку.
— Братка Иван!.. Может, как-нибудь до получки дотяну, — взмолился Павел. — А то мне ничего не останется.
— Ничего, останется! Это тебе не подсобные работы. Где ты живешь? Все в дежурке?
Павел кивнул.
— Глупости! Какой там отдых. Сегодня скажу завхозу, чтоб организовал тебе койку в бараке. Ты и постель не получил?
— Нет.
— Надо получить. Запомни, Павел, что у нас рабочий — первый человек в государстве. Ему даются все права. Он должен не только работать, но и жить как человек. А на тебе костюм… Ну это мы сделаем после получки.
И тут Дубовик понял, что жизнь его ломается. Он пришел в дежурку, вытащил из-за пазухи кошелек, пересчитал деньги. Было их более двух тысяч. Он вздохнул: стало жаль этих денег. Он вздохнул еще раз, однако вытащил из пачки одну пятерку и положил ее в верхний карман. Вымотает ли Свирщев из него душу или нет, это еще не известно, но деньги-то вымотает. Валенки, шапка. А потом новый ватник, штаны.
Захотелось есть. Он достал с полки буханку хлеба и съел ее всю, запивая холодной водой. Потом пошел в склад за рукавицами и выбрал, как ему показалось, самые лучшие. Оттуда пошел в парикмахерскую и около часу сидел в кресле, пока его стригли и брили. Сидеть было приятно. Из парикмахерской пришлось идти в баню.
Назавтра он опоздал на работу, потому что после бани хорошо спалось. Пришел на склад, когда все уже были в сборе. Ночная смена ушла на отдых, но погрузка еще не началась — не было машин.
Когда он остановился у эстакады, Довнар взглянул на него и схватился за живот.
— Не могу, хлопцы… Умру или лопну, — стонал он, заливаясь смехом. — Я же его не узнал. Вот обработали человека. Спасите, люди! А портянки из сапог все так и торчат.
Павел стоял, неловко поворачиваясь на месте, круглолицый, как молодой месяц.
Через несколько дней Дубовик переселился в барак. Прежде чем перейти туда, он снова достал заветный кошелек. Долго считал и пересчитывал деньги, стонал и вздыхал. Он то отсчитывал от общей суммы часть денег, то клал их обратно, потом снова отсчитывал. Наконец, не считая, вынул несколько десяток и пошел в магазин.
Тут он долго стоял у прилавка, до тех пор, пока вышли все покупатели и наступило время закрывать магазин.
— А тебе что? — не очень приветливо спросил его продавец.
— Мне? Шапку и… валенки.
— Какой размер?
— А я, братка, не знаю.
— В таком случае примерь, какие подойдут.
Дубовик целый час выбирал и примерял шапку и валенки, пока наконец нашел по себе.
Когда стал отсчитывать деньги, заныло сердце. Он хотел что-то сказать, но махнул в отчаянии рукой и вздохнул.
Из магазина он вышел, держа под мышкой валенки, а в руках — шапку.
Утром, собираясь на работу, он думал, как будет над ним смеяться Федор. Но этого не произошло. Довнар долго оглядывал его, будто какое-то чудо, будто не веря, что перед ним настоящий Павел Дубовик. Наконец сказал:
— Ну взгляни, Иван! Видел ты такое мурло! Если бы на него, черта, надеть хороший костюм, он был бы настоящий красавец.
— Видный мужчина, — ответил Свирщев.
Установилась погода, и вывозка леса пошла полным ходом. Месяц приближался к концу. Вначале из-за снегопадов и метелей нарушился график вывозки. Теперь же он установился и грузчики стали перевыполнять план. Они старались как могли. От их работы в значительной мере зависело перевыполнение плана.
Павел Дубовик постепенно вошел в бригаду как равноправный ее член, и хотя у него не было такой ловкости, как у других грузчиков, но была сила, заменяющая ловкость.