Выбрать главу

Потом он снова углубился в свои думы и очнулся от них, когда началось премирование лучших рабочих. Он любил наблюдать, как это происходит, но большого интереса оно у него не вызывало.

По-настоящему он пришел в себя только тогда, когда Ковалевский выступил с небольшой речью, в которой отметил, что рабочий Дубовик еще только месяц работает на погрузке и за это короткое время зарекомендовал себя как добросовестный работник и потому не отметить его невозможно.

— Павел Константинович! — сказал он. — Получите премию.

Дубовик не тронулся с места. Он не понял, в чем дело. Ну что ж, отметили — хорошо, думал он, но не хотел поверить, что премируют именно его. «Павел Константинович». Неужели этот серьезный, умный человек — парторг так назвал его, Павла Дубовика…

— Павел, что же это ты! — подтолкнул его Свирщев.

Павел встал и пошел на сцену с тем неприятным чувством, которое всегда появляется у человека, когда на него с любопытством смотрит не одна пара глаз. Однако когда он поднялся на сцену, это чувство исчезло. Ему пожали руку все члены президиума. Крепче других пожал ее Ковалевский. Пожал и удержал в своей, словно хотел подбодрить его. Алена Головач подала ему большой сверток, завернутый в бумагу. Он взял его и не торопясь пошел на свое место. Он знал, что всем интересно посмотреть, чем же его премировали. Ему и самому хотелось знать, но он развернул сверток только тогда, когда Свирщев сказал ему:

— Покажи, Павел, свою премию.

В бумагу была завернута «его» темно-синяя пара — фуфайка и брюки.

5

Наступила весна, и на лесопункте началась самая горячая пора — сплав леса. Этот последний этап лесозаготовительных работ считался самым ответственным. К нему стали готовиться еще зимой. Важно было всю заготовленную древесину отправить на места назначения — многочисленным предприятиям и стройкам. Работа была ответственная еще и потому, что выполнить ее надо было как можно скорей, потому что Яневка — небольшая река. Весь лес, подвезенный к ее берегам, она могла вынести к Вилии только весной, в половодье.

Еще не успел тронуться лед, а уже началось скатыванье бревен в реку. Работа продолжалась круглосуточно.

Для проведения сплава вся река была разделена на участки — пикеты. Каждый пикет занимал от трех до пяти километров, в зависимости от профиля реки.

На Яневке не сплачивали бревен, лес тут шел по одному бревну, потому что даже во время половодья Яневка не могла выносить плоты к Вилии.

На каждый пикет ставилась бригада рабочих, весь лес, который шел с верховьев реки, надо было пропустить так, чтобы ни одно бревно не осталось на берегу и чтоб не создавалось заторов. Заторы на Яневке были бедствием сплава. Небольшая река, узкая и мелкая, имела множество перекатов и крутых поворотов. Стоило лишь одному бревну упереться в берег, как к нему прицеплялись другие, и вскоре лес перегораживал реку и создавал плотину от берега до берега, устилая русло до самого дна.

Пикет довнаровской бригады был самым ответственным. Он занимал четыре километра реки и примыкал к ее устью. Через этот пикет проходил весь лес, заготовленный по обоим берегам Яневки.

Перед самым началом сплава парторг Ковалевский навестил Довнара.

— Ну как, Федор Антонович, на твой пикет подкрепление не требуется? — спросил он.

— Справлюсь со своей бригадой, Кузьма Иванович.

— Как Дубовик? Подгонять кнутом не надо?

Довнар засмеялся:

— Нет, Кузьма Иванович. На ходу он уже не спит. Обтесал его Свирщев.

— Свирщев, а не ты?

— Нет, Кузьма Иванович, не я. Я и теперь ему не очень верю. Не люблю хмурых людей. Черт его знает, что он думает.

— Смотри, Федор Антонович! За пикет и за бригаду отвечаешь ты, а не Свирщев. Это не погрузка, а сплав. Там вы всегда работали вместе, и Дубовик был на ваших глазах. А теперь вам в основном придется работать в одиночку.

— Это я понимаю, Кузьма Иванович. Глаз с Дубовика не спущу…

— Будешь смотреть за Дубовиком и проглядишь сплав.