— Вот какой ты, Ясь… Мне же надо корову подоить, тебе молока принести. Теперь еще светло, а Калюга известно где живет, — а что, если увидит? Тогда и я погибла…
Он отпустил ее и долго смотрел ей в глаза. Она не отводила взгляда, и на лице ее не дрогнул ни один мускул. Анеля еще не знала, чем все это кончится, не знала, что будет делать, если он отпустит ее домой, но твердо знала, что из этого леска он больше не выйдет.
Ясь обессиленно отшатнулся от нее и оперся локтем о землю.
— Анеля… — голос его был слабый и беспомощный, — Анеля… спаси меня сегодня. Мне нужны одежда и харчи… Не предай меня в память нашей любви… Ты должна простить меня. Мы остались одни, и ты, и я. У нас нет близких и родных. Мы бы сошлись, Анеля, если бы не такая жизнь, и мы еще сойдемся, поверь…
— Когда сойдемся, Ясь? — едва заметно усмехнувшись, спросила она.
— Скоро, Анеля… Ты мне поверь. Наступит такое время. Конец придет и Калюге, и его друзьям.
Анеля вздрогнула. В этот миг она почувствовала, что для нее дороже всего на свете Антось и Андрюша. Ясь не замечал этого. Он продолжал говорить с полной уверенностью, что она не только верит ему, но и с радостью этого ожидает.
Он взглянул на Анелю и вдруг остановился, понял, что ему нельзя ожидать ни сочувствия, ни помощи. Он хотел броситься на нее, но Анеля с такой силой толкнула его в лицо, что он упал навзничь в траву. Анеля вскочила. Она вдруг решила бежать, скорей бежать за помощью, но сознание подсказало, что это равносильно смерти. И вдруг она увидела автомат. Она схватила его за ствол в тот момент, когда рука Яся потянулась за оружием. Он не успел вскочить, как сильный удар приклада сбил его с ног.
Анеля опомнилась только тогда, когда тело его судорожно вздрогнуло и вытянулось.
…Она не помнила дороги от страшного места до Антосевой хаты. Этот отрезок времени навсегда улетучился из ее памяти.
В хате Антося сидели за ужином милиционеры. Анеля не заметила их. Она сразу нашла глазами Антося и не успела сказать что-нибудь, как он шагнул ей навстречу:
— Что с тобой, Анеля? Откуда у тебя автомат?
— Антось, — проговорила она шепотом, — я его убила.
— Кого?
— Яся Кандыбу.
И, обессиленная событиями и впечатлениями дня, Анеля потеряла сознание и опустилась на руки Антося.
1955
НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД
Я живу возле большого озера. Оно, если хотите знать, не хуже Нарочи. А может, и лучше, потому что на Нарочи я был всего лишь раз, а свое вдоль и поперек исколесил. Когда едешь из нашего села в Молодечно, дорога целых четырнадцать километров вьется вдоль берега. Вот какое длинное наше озеро! Правда, оно не очень широкое — километра два, не больше, но разве это мало!
Приятно смотреть на наше озеро утром, когда восходит солнце и полощет свои лучи в его прозрачной воде. Вокруг тишина. Только изредка пролетят дикие утки, хлопая крыльями, или мелькнет над водою стриж, или застонет чайка. Тогда рыбаки возвращаются с уловом и к берегу одна за другой подплывают лодки.
А вечером озеро становится еще прекраснее. Гладкая, как стекло, вода стоит недвижимо, и в ней отражаются и темно-голубое небо, и облака, и первые звезды. И розовая вечерняя заря купается в нем, и, как в зеркало, глядится лес. А над лугами встает туман, и тогда кажется, что нет конца нашему озеру!
Вечером мы купаемся. Мы — это я и мой товарищ Гришка Наруть. Мы плаваем, ныряем, но не отплываем далеко от берега. Боязно. Я хоть и умею плавать, но остерегаюсь омутов.
До самой ночи над озером стоит шум и гомон. Одна за другой плывут лодки, байдарки, порою протарахтит моторка, и с каждой лодки льется песня или звучит гармонь.
А когда поднимается буря, особенно осенью, страшным становится наше озеро. Оно бурлит и бушует. Пенистые волны с глухим шумом бьются о берега. Тогда, кажется, на озеро и не смотрел бы — такое оно неприветливое и страшное.
Мой отец не рыбак, потому у нас нет лодки, а я очень люблю ловить рыбу удочкой. С берега, понятно, удить нельзя — какая там рыба! Потому я всегда хожу к Грише Нарутю. Он мой сосед, и у его отца есть лодка. Мы с Гришей берем удочки и отплываем от берега. Домой всегда возвращаемся с добычей. Бывало, что на живца и щуку ловили.
Хороший товарищ Гриша Наруть, но я хочу рассказать не о нем. У Гриши есть младший брат Миколка. Ему только шесть лет, но он такой подвижный, такой шалун, что его мы назвали Миколкой-вьюном. Мы с Гришей начинаем собираться на рыбалку, а Миколка уже вертится возле нас:
— Возьми-и-и-те меня-я-а…
И он начинает так ныть, что не хочешь, а возьмешь. Так мы и едем на озеро втроем: мы с Гришей рыбачить, а Миколка мешать нам. Вечно он вертится, раскачивает лодку, кричит, а то начнет песни распевать, потом устанет и уснет. Мы только того и ждем.