Кроме Гриши Нарутя у меня есть еще два соседа: Антось Лозовский и Левон Пашкевич. Оба по девять классов закончили. Они очень дружны между собой, всегда ходят вместе. С нами они, понятно, не дружат. Я только в пятый класс перешел, а они уже в десятый. Но Антося Лозовского мы любили и уважали. И не только мы — Антося все уважали, даже Миколка-вьюн. Да и как было его не уважать! Он такой сильный, красивый и приветливый. Волосы у него черные, кудрявые. Глаза ласковые, улыбчивые. Я никогда не видел его злым. Бывало, встретишь его на улице или около озера, он всегда первый окликнет:
— Здоров, Сашок! Иди, брат, сюда!
Приятно, когда ты со старшим поздороваешься и он тебе ответит, но еще приятнее, если старший сам, первый, с тобой поздоровается.
И я, понятно, не иду к Антосю, а просто лечу.
— Знаешь, Сашок, не в службу, а в дружбу: мать поручила мне отнести вот этот сверток Мариле Шестаковой, портнихе. Ты знаешь ее?
— Знаю!
— И где она живет, знаешь?
— Зна-аю!
— Вот и хорошо. Отнеси этот сверток и отдай. Скажи, что моя мать прислала. Тут, вероятно, нитки и пуговицы. Одним словом, отдай. Я и сам бы отнес, но мы договорились с Левоном на уток съездить.
Я уже дрожу от нетерпения, мне не устоять на месте. Я готов пулей лететь к той Мариле.
— Подожди, брат. Как войдешь в дом, поздоровайся, а будешь уходить, попрощайся, — объясняет мне Антось.
— Я и сам это знаю!
— Конечно, знаешь. А заторопишься — и забудешь. А надо быть культурным.
Я мчусь к Мариле Шестаковой. Это ничего, что она живет на другом конце села. Я и на конец света побежал бы, если бы меня Антось попросил.
Он часто зазывал меня и Гришу к себе во двор.
— Надо, ребятки, вот это полено распилить. Не в службу, а в дружбу. Одному никак не справиться.
Мы с Гришей беремся за пилу. Шах-шах-шах-шах! Идет работа! А Антось сидит на бревне и говорит:
— Хорошо пилите, ребята! Правильно делаете! Надо, братишки, привыкать к физическому труду. Человек, который не хочет и не любит работать, ничего не стоит. Это не человек, а тесто. Надо с детства приучать себя к трудностям — одним словом, закаляться. Кто из вас, например, может переплыть озеро? Никто! А я переплыву!
— Да неужели? — удивляемся мы.
— Ну да! Переплыву и даже не устану!
— А Левон? — спрашиваем мы.
— Гм… — Антось пожимает плечами. Нам уже понятно: Левон озеро не переплывет. Где ему!
Тем временем полено распилено.
— Клади, Антось, другое!
— Что, еще не устали?
— Клади, клади! — весело отвечаем мы.
Бывало, когда мы уходили от Антося, чубы у нас были мокрые, но мы были довольны.
Антось летом всегда брал книги у учителя Ивана Павловича. Бывало, увидит меня на улице и говорит:
— Знаешь, Сашок! Не в службу, а в дружбу: отнеси вот эту книгу Ивану Павловичу. Это первый том. Ты ему скажи, что я просил второй. Только не забудь, братец, поблагодари его. Ну понятно, поздороваться и попрощаться тоже не забудь.
— Я же знаю, Антось! — нетерпеливо говорю я.
— Безусловно, знаешь. Но вдруг забудешь. Вежливость — прежде всего. Пионер должен брать пример с нас, комсомольцев, быть культурным и вежливым. Не забывай этого.
И я не забывал. Бывало, Антось встретит Миколку-вьюна.
— Здорово, Миколка! — говорит.
Миколка на глазах растет от радости и восторга. А Антось подхватит его на руки, покачает, посадит на плечо и пробежит по улице. Даже «и-го-го!» закричит. Ну словно лошадь! Мы хватались за животы от смеха. Потом Антось поставит Миколку на землю, посмотрит на него и покачает головой:
— Ты это почему рубаху на пузе порвал? Разве ты не ногами ходишь, а на животе ползаешь? И колени дырявые! Ну, брат, это никуда не годится! Думаешь, у твоей мамы больше работы нет, как твои штаны и рубахи латать? Эх ты, пузырь! Беречь надо одежду, ценить труд родителей. Они заботятся о тебе.
Потом посмотрит на Миколкины уши и разведет руками:
— Э-э, брат! Да ты сегодня и не мылся!
— Мылся! — оправдывается Миколка. — Я мылся!
— А в ушах ласточкины гнезда! Чистота, брат, самое главное! К ней надо привыкать с пеленок, а ты, лентяй, даже уши помыть ленишься.
И тут же сделает выговор Грише:
— Плохо ты воспитываешь своего брата, Гриша. Ну на что это похоже! Ты же старше, показал бы пример, а в случае чего и наказал. Он же маленький, его надо учить.
— Разве ты не знаешь, Антось, какой он! Грязнуля, да и только.