Когда затихли звуки их шагов, Джаред несколько задумчиво сказал, — Извини, но я не хотел, чтобы он тебя увидел.
Так как она прежде встречала Кеннета Дугана вместе с остальными, Даника поняла, что Джаред имел в виду второго мужчину. — Лео Кессиди?
Джаред посмотрел на нее. — Он узнал бы тебя?
— Я полагаю да, потому что оценивала для него браслет около четырех месяцев назад. Но ты же, разумеется, не думаешь, что он представляет угрозу? Я имею в виду…
— Не доверяю ли я Лео Кессиди? Не особенно. К тому же, он хороший приятель Макса. Но он коллекционер, что автоматически включает его в список людей, которые крайне заинтересованы в коллекции Баннистера. Я бы не хотел делать исключения, хотя бы из соображений безопасности. Дани, я бы не хотел афишировать твое участие в подготовке выставки пока коллекция не будет доставлена сюда. Полагаю, что так будет безопаснее.
Даника не ответила сразу же не потому, что расстроилась из-за его осторожности. С точки зрения безопасности такое решение имело смысл. Она молчала потому, что в этот момент почувствовала близость с ним. И то, как темно в этом затемненном уголке. И что они были здесь одни. Она не могла отвести взгляд от его лица.
Странно. Даже при таком освещении его глаза были четко видны. Девушка подумала, что узнала бы его даже в полной темноте, где бы то ни было. Не удивительно, что она никак не могла его забыть.
— Дани. — Его голос стал глубоким и хриплым, а руки крепко держали ее за плечи. — Не смотри на меня так.
— Как? — прошептала она, только теперь осознав, что из-за их положения он видит ее лучше.
Казалось, что он задохнулся.
— Как будто ты хочешь меня.
Чувство здравого смысла подсказывало Данике, что ей следует отвернуться, отойти — сделать что-то, чтобы оборвать связь между ними. Девушка проигнорировала это предупреждение даже, несмотря на то, что именно она предложила не спешить. Дани почувствовала, что больше не может с этим бороться, и для нее не имело значения то, что они находились в комнате общественного музея, где существовала высокая вероятность того, что им помешают.
Джаред снял одну руку с плеча и дотронулся до ее лица, немного приподнял его и неспешно погладил загрубевшей подушечкой большого пальца нижнюю губу.
— Ты меня всегда сводишь с ума этим взглядом, — сказал он ей тем же глубоким, хриплым голосом. — Эти большие глаза, темные и блестящие, такие глубокие, что кажутся бездонными. Один такой взгляд и я не в состоянии даже вспомнить свое имя. Ради тебя я готов убить всех драконов, ты знаешь это, Дани?
— Нет, прошептала она, ее губы пульсировали от чувственной ласки, ее пульс зачастил. — Я знала. Может быть поэтому…
Может быть, поэтому он так сурово боролся с ее отцом, Даника закончила про себя. Если это так, тот факт, что он проиграл битву, должен был стать еще более опустошающим. Все-таки единственный дракон, которого он мог представить рядом с ней, был ее отцом.
— Драконов не существует, — ответила она шепотом. — Есть просто люди — хорошие или плохие, которые поступают верно, и неверно.
Его большой палец ритмически потирал ее нижнюю губу, его лицо оставалось в тени неподвижным… Но когда Даника положила свою руку ему на грудь, казалось, это лишило Джареда остатков сдержанности. Он склонил голову и накрыл ее рот своим.
Это было то, чего хотела Даника, то, что она приветствовала, и не пыталась при этом себя обмануть. Девушка почувствовала, как его рука скользнула по волосам к затылку, а другая его рука скользнула по спине к бедрам, и ее тело моментально ответило. На сей раз сила ее отзывчивости не шокировала, но в данный момент это не имело уже никакого значения; тело знало, чего хотело.
Хотя первое прикосновение губ было легким, Джаред углубил поцелуй практически сразу, принимая приглашение ее раскрытых губ с жадностью, которую даже не пытался скрыть. Этот поцелуй был своего рода поцелуем собственника, крепким и пылким, соблазнительным до боли и несколько диковатым, а Даника отвечала ему с той же настойчивостью.
Она скользнула руками под его пиджак и обхватила талию, смутно отметив, что он носит оружие в заплечной кобуре, когда девушка ее нащупала, то совсем не встревожилась самим фактом. Это был просто еще один признак безопасности, к которой она привыкла подолгу службы. Ее смущала их одежда, Даника желала быть ближе к нему. Но даже с такими препятствиями жар и твердость его тела соблазняли, заставляли ее груди налиться и болеть, ноги дрожать, а ее сердце дико биться о ребра.