Тем временем Юрий Дмитровский даже не подозревал, что над его головой сгущаются тучи. Некоторые советовали ему поскорее покинуть опасную Москву и вернуться в удел, но князь беззаботно отвечал: «Приехал я к государю, великому князю Василию, а он оказался болен. Я ему крест поцеловал, а потом и сыну его, великому князю Ивану, что буду ему служить верно. Так как же мне теперь преступить крестное целование и отъехать? Я готов умереть за свою правду».
Однако слова удельного князя не убедили бояр. Ведь и Андрей Шуйский целовал крест юному Ивану, да тут же и изменил ему, задумав отправиться в Дмитров.
В итоге 11 декабря и Юрий Дмитровский, и Андрей Шуйский были арестованы. Первый так и окончил свою жизнь в темнице. Современники полагали, что его уморили голодом, поскольку и в оковах он представлял для племянника опасность. Второго выпустили на волю после смерти Елены Глинской, казнен он был уже повзрослевшим Иваном.
Для правительницы опала Андрея Шуйского была выгодна еще и потому, что бросала тень сразу на двух регентов — Василия и Ивана Шуйских. Им пришлось умерить свои честолюбивые аппетиты и отказаться от первых ролей. Вперед вышел Михаил Глинский, дядя Елены. Казалось, это было ей выгодно.
Перестановки у трона позволили великой княгине наконец-то выдвинуть того, кто уже давно прочно поселился в ее сердце, — князя Ивана Федоровича Овчину Телепнева-Оболенского. Он получил чин конюшего, то есть старшего боярина, и стал главнокомандующим. Формально в этом назначении не было ничего необычного. Новый великий князь Иван IV имел право перекраивать двор и менять свое окружение. Иван Федорович был ему близок, приходился братом мамке Аграфене, Челядниной по мужу. Правда, Ивану исполнилось только три года и самостоятельно принимать решения он не мог. К тому же князь Телепнев считался при дворе не из самых знатных, и возглавлять думу и войско ему было не по рангу.
Возвысив своего фаворита, Елена еще больше сблизилась с ним. Оба были молоды, красивы и жаждали любви. Великая княгиня вряд ли познала счастье в браке — Василий III годился ей в отцы и к тому же слишком настойчиво требовал детей, а когда те появились, все свое внимание отдавал им. Это, несомненно, угнетало и подавляло юную и пылкую литовскую княжну. Оправившись после смерти мужа, она почувствовала себя свободной и готовой вкусить все радости жизни, которых была почти лишена прежде.
Однако опытный честолюбец Михаил Львович Глинский сразу увидел в Иване Телепневе соперника, а делиться властью он ни с кем не желал. Ему захотелось стать таким же всесильным временщиком, каким был когда-то при дворе великого князя Литовского Александра. Поэтому дядя попытался внушить племяннице, что нельзя возвышать любовников и своим поведением позорить себя, вдову великого князя и мать наследника престола.
Но Елена, опьяненная властью и любовью, не собиралась выслушивать нравоучения даже от дяди. Покорная ей Боярская дума вынесла новый приговор — на этот раз двум регентам: М. Л. Глинскому и М. С. Воронцову. Их обвинили в том, что они попытались править государством единолично, ущемляя интересы князя Ивана и его матери, а также — полная нелепица! — отравили великого князя Василия III.
В августе 1534 года обоих князей схватили и бросили в тюрьму. Престарелый князь Глинский, перенесший в жизни много невзгод и не ожидавший жестокости и напраслины от родной племянницы, вскоре умер. Сначала его без всяких почестей похоронили в небольшой церквушке за Неглинкой. Но потом Елена опомнилась и решила, что ее родственник должен покоиться в более почетном месте — в Троице-Сергиевом монастыре.
На этом гонения на наиболее видных бояр и князей не закончились. Правительница избавлялась от назойливых опекунов и расчищала путь для своего любимца и его родственников. Елене казалось, род Оболенских настолько обширен, что способен защитить ее власть.
Некоторые представили знати не стали дожидаться арестов и бежали в Литву. Среди них оказались видный князь Семен Бельский и Иван Ляцкий из старомосковского боярского рода Кошкиных. Их поступок бросил тень на оставшихся родственников. Из-за сочувствия к беглецам в тюрьму попали И. Ф. Бельский и И. М. Воротынский с детьми. С видных позиций в правительстве был вынужден уйти М. Ю. Захарьин, один из самых доверенных лиц Василия III (он был дальним родственником Ляцкого).
В итоге к осени 1534 года окружение Елены Васильевны почти полностью обновилось. Близкие ее мужу люди либо сидели в тюрьме, либо отошли на задний план. Главным соправителем стал Иван Федорович Овчина Телепнев, его помощниками — многочисленные родственники: князья Горенские, Долгорукие, Кашины, Курлятевы, Телепневы, Нагие, Репнины, Щепины и другие. Представители иных родов, естественно, были недовольны засильем Оболенских, но открыто выступить против всесильной правительницы не смели.