— Вы об этом ни за что не догадались, — продолжал Бейнс, — потому что внешне я ничем не похож на еврея. Я изменил форму носа, сделал меньше жировые поры на лице, химическим путем осветлил кожу, даже изменил форму черепа. Короче говоря, по внешности меня невозможно уличить. Я вхож в самые высшие сферы нацистского общества и действительно часто там бываю. Никто меня не разоблачит. И… — тут он сделал паузу, стал близко, очень близко к Лотце, и добавил таким тихим голосом, что слышать его мог только Лотце. — И есть еще другие такие, как я. Вы слышите? Мы не погибли. Мы все еще существуем. Мы живем, не замечаемые никем.
— Служба безопасности… — заикаясь, начал было Лотце.
— Служба СД может проверить мои анкеты, — сказал Бейнс. — Вы можете донести на меня. Но у меня очень сильные связи. Некоторые из моих покровителей — арийцы, некоторые — тоже евреи, занимающие самые высокие должности в Берлине. Ваш донос выбросят в корзину для мусора, а затем, немного спустя, я донесу на вас. И благодаря все тем же моим связям вы окажетесь в исправительном лагере. — Он улыбнулся, чуть поклонился и двинулся вдоль прохода, подальше от Лотце, пока не присоединился к другим пассажирам.
Все спустились по трапу на холодное, продуваемое ветрами посадочное поле. Уже в самом низу Бейнс снова оказался на какое-то мгновенье рядом с Лотце.
— По правде говоря, — произнес Бейнс, шагая рядом с Лотце, — мне не нравятся ваши взгляды, мистер Лотце, поэтому я не сомневаюсь в том, что обязательно донесу на вас. — Он резко ускорил шаг, оставив Лотце позади.
В дальнем конце поля, у входа в вестибюль вокзала, прибывших ожидало довольно большое число встречающих. Родственники, друзья пассажиров, некоторые из них махали руками, вглядывались в лица, приветливо улыбались. Чуть впереди остальных стоял коренастый японец средних лет, хорошо одетый, в английском пальто, в заостренных полуботинках и в шляпе-котелке. Рядом с ним стоял японец помоложе. На лацкане пальто японца средних лет был значок одной из влиятельнейших Тихоокеанских торговых миссий имперского правительства. Это он, — понял Бейнс. — Мистер Нобусуке Тагоми явился собственной персоной, чтобы встретить меня.
Сделав шаг вперед, японец отозвался первым.
— Герр Бейнс… Добрый вечер, — и нерешительно поклонился.
— Добрый вечер, мистер Тагоми, — произнес Бейнс и протянул японцу руку. Они обменялись рукопожатиями, затем раскланялись.
Молодой японец тоже поклонился, лицо его сияло.
— Несколько прохладно на этом открытом поле, — сказал Тагоми. — Мы вернемся в центр города на принадлежащем миссии вертолете. Вас это устраивает? Или вы бы хотели сначала привести себя в порядок? — Он с нескрываемым волнением смотрел в лицо Бейнсу.
— Мы могли бы сразу тронуться, — ответил Бейнс. — Я хочу зарегистрироваться в гостинице. Вот только мой багаж…
— Мистер Котомихи позаботится о нем, — успокоил его Тагоми. — А затем последует за нами. Видите ли, сэр, на этом вокзале багажа приходится дожидаться в очереди добрый час. Дольше, чем продолжался ваш полет.
Мистер Котомихи улыбнулся в знак согласия.
— Хорошо, — сказал Бейнс.
— Сэр, — произнес Тагоми. — Я приготовил для вас подарок.
— Зачем? — удивился Бейнс.
— Чтобы завоевать вашу благосклонность. — Тагоми засунул руку в карман пальто и извлек оттуда небольшую коробку. — Отобран среди лучших образцов Американского искусства, которые только доступны. — Он протянул коробку Бейнсу.
— Спасибо, — Бейнс принял коробку из рук Тагоми.
— Всю вторую половину дня специальные эксперты проверяли правильность выбора, — сказал Тагоми. — Это — подлинный образец прежней, ныне умирающей культуры США, редчайшее, чудом сохранившееся произведение, отмеченное печатью ушедшей безмятежной эпохи.
Бейнс открыл коробку. В ней были ручные часики с изображением Микки Мауса, лежавшие на подушечке из черного бархата.
Тагоми над ним подшучивает? Бейнс поднял глаза и увидел сосредоточенное, взволнованное лицо мистера Тагоми. Нет, это не было шуткой.
— Большое спасибо, — сказал Бейнс. — В самом деле, невероятно.
— В настоящее время во всем мире имеется всего лишь несколько, самое большее, десять пар часов с Микки Маусом выпуска 1938 года, — пояснил Тагоми, вглядываясь в лицо Бейнса, упиваясь его реакцией, его пониманием ценности подарка. — Таких часов, сэр, нет ни у одного из знакомых мне коллекционеров.
Они вошли в здание вокзала и вместе поднялись по рампе.
4
Глядя на то, как его бывший работодатель вразвалку проковылял по коридору и вошел в главное производственное помещение «У-М Корпорейшн», Фрэнк Фринк отметил про себя, что самым странным в Уиндем-Мэтсоне то, что он вовсе не похож на человека, которому может принадлежать хоть один завод. Он был похож на завсегдатая злачных мест, пропойцу, которого отмыли, дали частую одежду, побрили, подстригли, хорошо накормили и выпустили на свет божий, дав ему пять долларов, чтобы он мог начать новую жизнь. Был он с виду нерешителен, суетлив, порой даже вкрадчив, хитрые глаза его так и бегали, как бы расценивая каждого встречного как потенциального противника, который сильнее его и которого надо было ублажать и успокаивать. Вся его манера поведения, казалось, говорила: меня все хотят обжулить.