Он сосчитал до десяти, медленно, громко, затем резко вскочил на ноги.
- Проклятая глупость, - раздраженно произнес Тагоми.
Туман прояснился.
Он осторожно осмотрелся. Расплывчатость, как будто, прошла. Только теперь он по достоинству ценит слова Святого Павла в своем послании к коринфянам о том, что мы смотрим как бы сквозь тусклое стекло. Это не метафора, это проницательный намек на свойственное нам искажение зрения. Астигматизм изначально нам присущ; наше пространство и наше время - это творения нашего собственного душевного мира, и они частенько нас подводят - сродни острому воспалению среднего уха.
Время от времени нас куда-то странным образом кренит, нарушается чувство равновесия.
Он снова опустился на скамью, спрятал серебряную безделицу в карман пальто и так сидел с портфелем на коленях. Что я должен сделать теперь, решил он, пойти и проверить это чудовищное сооружение - как его назвал тот человек - портовый путепровод. Просматривается ли оно все еще?
Но ведь ему боязно это сделать.
Ведь я, подумал он, не могу же так просто сидеть здесь. Мне ведь надо и мешок тащить, как говорит старинная американская народная пословица. Обязанности, которые надо выполнять.
Положение весьма затруднительное.
По дорожке шумно пробежали вприпрыжку два маленьких китайчонка. Стайка голубей вспорхнула из-под их ног. Мальчики приостановились.
- Эй, молодые люди, - окликнул их Тагоми и стал рыться в кармане. Подойдите сюда.
Мальчишки осторожно подошли к нему.
- Вот десять центов, - Тагоми швырнул им монету, которую они стали вырывать друг у друга. - Спуститесь-ка к Кэрни-стрит и гляньте, есть ли там велокэбы. Возвращайтесь и скажете мне.
- А вы еще дадите нам десять центов? - спросил один из мальчиков, когда мы вернемся?
- Да, - ответил Тагоми, - но скажите мне правду.
Мальчики помчались по дорожке.
Если их там не окажется, подумал Тагоми, то это предсказание, что мне остается только удалиться в уединенное место и покончить с собой. Он крепче сжал свой портфель. Оружие у меня есть, с этим затруднений не будет.
К нему стремглав бежали мальчишки.
- Шесть! - вопил один из них. - Я насчитал шесть.
- Я насчитал пять, - тяжело дыша, произнес второй.
- Вы уверены в том, что это велокэбы? - спросил Тагоми. - Вы отчетливо видели, что водители вертят педали.
- Да, сэр, - хором ответили мальчики.
Он дал каждому из них по десять центов. Они поблагодарили и побежали прочь.
Назад, в контору, к своей работе, решил Тагоми, поднялся, сжимая в пальцах ручку портфеля. Долг зовет. Текущие обязанности очередного рабочего дня.
Он снова прошел по дорожке до края парка, вышел на тротуар.
- Кэб! - позвал он.
Тотчас же из потока транспорта по Кэрни-стрит отделился один велокэб. Водитель остановился у самого бордюра, его худое загорелое лицо лоснилось от пота, тяжело вздымалась грудь.
- Слушаю, сэр.
- Отвези меня к "Ниппон Таймс Билдинг", - приказал Тагоми, опускаясь на сиденье и устроившись поудобнее.
Яростно завертев педалями, водитель велокэба тут же занял место среди других велокэбов и машин.
Уже был почти полдень, когда Тагоми добрался до "Ниппон Таймс Билдинг". Едва войдя в вестибюль, он распорядился, чтобы дежурная по связи соединила его с мистером Рамсэем.
- Это Тагоми, - сказал он, когда связь была налажена.
- Доброе утро, сэр. Пока вас нет, чувствую себя как безработный. Испытывая самые мрачные предчувствия, я позвонил к вам домой в десять часов, но ваша жена сообщила мне, что вы ушли, не сказав ей куда.
- Порядок наведен? - спросил Тагоми.
- Не осталось и следа.
- Точно?
- Даю слово, сэр.
Тагоми положил трубку и направился к лифту.
Наверху, при входе в кабинет, он позволил себе краем глаза провести кратковременную проверку. Действительно, как ему и обещали, ни малейших следов. На душе стало легче. Никто бы и не догадался, если бы не видел собственными глазами. Историчность, вплетенную в нейлоновое покрытие пола.
В кабинете его встретил мистер Рамсэй.
- Ваша храбрость явилась главной темой хвалебной статьи в "Таймс", начал он. - В ней описывается... - Увидев выражение лица Тагоми, он осекся.
- Отвечайте на вопросы, касающиеся безотлагательных дел, - сказал Тагоми. - Генерал Тедеки? То есть бывший мистер Ятабе?
- Скрытно отбыл в Токио. После нескольких отвлекающих маневров различного рода.
- Расскажите, пожалуйста, подробно обо всем, что касается мистера Бейнса.
- Не могу сказать ничего определенного. Во время вашего отсутствия он появился здесь на короткий период, даже как-то тайком, но ничего не сказал, - Рамсэй замолчал в нерешительности. - Наверное, он возвратился в Германию.
- Для него лучше было бы отправиться на Острова Метрополии, - заметил Тагоми, обращаясь, главным образом, к самому себе. В любом случае, теперь главное беспокойство связано со старым генералом. А это уже за пределами моих возможностей, подумал Тагоми. Моих лично, моего учреждения. Здесь воспользовались мною, что, естественно, было и правильным, и целесообразным. Я был их - как это они считают? Их прикрытием.
Я - маска, за которой скрывается реальность. За мной, спрятанная, продолжается действительность, тщательно оберегаемая от посторонних любопытных глаз.
Появилась очень взволнованная мисс Эфрикян.
- Мистер Тагоми, меня к вам послала дежурная.
- Успокойтесь, мисс, - произнес Тагоми. Течение времени продолжает увлекать нас за собой, подумал он.
- Сэр, здесь германский консул. Он желает поговорить с вами. - Она перевела взор с него на Рамсэя, затем снова на Тагоми, лицо ее стало неестественно бледным. - Говорят, что он был уже в этом здании раньше, но поскольку было известно, что вы...
Тагоми решительным жестом дал ей понять, чтобы она замолчала.
- Мистер Рамсэй, напомните мне, пожалуйста, фамилию консула.
- Фрейгерр Хуго Рейсс, сэр.
- Теперь вспомнил. - Ну что ж, подумал он, по-видимому, мистер Чилдэн удружил мне, отказавшись принять револьвер.
Не выпуская из рук портфель, он покинул кабинет и вышел в коридор.
Здесь стоял хрупкий на вид, хорошо одетый белый. Коротко подстриженные волосы цвета соломы, черные блестящие европейские кожаные полуботинки, прямая осанка. И, как у женщины, мундштук из слоновой кости. Несомненно, он.
- Герр Хуго Рейсс? - произнес Тагоми.
Немец наклонил голову.
- Так уж сложилось, - сказал Тагоми, - что уже в течение длительного времени вы и я все свои дела улаживаем по почте, телефону и так далее. Но никогда до сих пор не встречались лицом к лицу.
- Большая для меня честь, - произнес Хуго Рейсс, сделав несколько шагов навстречу, - даже несмотря на прискорбно огорчительные обстоятельства...
- Весьма сомневаюсь, - прервал его Тагоми.
Немец удивленно поднял бровь.
- Простите меня, - сказал Тагоми. - Что-то мое восприятие несколько затуманилось из-за указанных вами обстоятельств. Непрочность телесной субстанции - такой можно сделать вывод.
- Это ужасно, - сказал Рейсс, качая головой. - Когда я впервые...
Тагоми снова не дал ему договорить.
- Прежде чем вы начнете свой молебен, позвольте мне сказать несколько слов.
- Конечно.
- Я лично застрелил двух ваших агентов СД, - сказал Тагоми.
- Полицейское управление Сан-Франциско вызвало меня, - начал Рейсс, обволакивая обоих зловонными клубами сигаретного дыма. - Я несколько часов провел в участке на Кэрни-стрит и в морге, а потом мне дали прочесть отчет, который ваши люди передали в следственный отдел полиции. Это, безусловно, ужасно.
Тагоми хранил молчание.
- Тем не менее, - продолжал Рейсс, - утверждение о том, что эти террористы связаны с Рейхом, ничем не подтверждается. Я лично считаю, что весь этот инцидент - какое-то сплошное безумие. Я не сомневаюсь в том, что вы поступили совершенно правильно, мистер Тагори.
- Тагоми.
- Вот вам моя рука, - произнес консул, протягивая руку. - Давайте пожмем друг другу руки в знак джентльменского соглашения больше не возвращаться к этой теме. Она недостойна нашего внимания, особенно в этот переломный период, когда любая неразумная излишняя гласность может только еще больше воспламенить умонастроение толпы во вред интересам обеих наших стран.