– Значит, вы видели погибших?
– Шевченко себя гранатами подорвал, я видел его разорванные останки; а Якубов погиб, и его труп забрали в вертолет. Останки Шевченко наши вертолетчики тоже забрали. Они оба погибли, здесь нет никаких сомнений.
– И вас осталось шесть человек? – уточнил Дронго.
– Да. Но только я был тяжело ранен. И Саламбек был тоже ранен. Сам он пропал больше десяти лет назад, и с тех пор мы о нем ничего не слышали. Я думаю, что он погиб. Не такой он был человек, чтобы долго прятаться и скрываться. Он бы обязательно дал о себе знать.
– Остаются пятеро…
– Уже трое, – поправил своего гостя Шалва. – Я думаю, вы не сомневаетесь, что эти двое тоже погибли. Феликс Гордицкий и Ахмед Эльгаров. Юлик был на похоронах обоих наших товарищей. Значит, остались только трое: я, Юлик и Леонид Субботин. Только представьте себе, что советник российского посольства, известный дипломат, ездит по городам, чтобы убивать и взрывать своих бывших товарищей из-за нескольких бриллиантов, которые он сам честно сдал командиру батальона! Глупо и невероятно. Тогда остаются только двое. Горчилин боится больше всех. Наверное, правильно боится. Ведь больше всего бриллиантов, наверно, досталось ему. И он был нашим командиром. Поэтому он вас и нашел, скорее всего для того, чтобы обеспечить свою безопасность в первую очередь. Тогда остается только один человек. Кавказец, мстительный, горячий, пострадавший тогда больше всех, который фактически всех спасал, а сам ничего не получил, кроме нескольких бриллиантов. Получается, что самый реальный кандидат на убийцу – это я, – невесело закончил Чиладзе, – а вы прилетели сюда не для того, чтобы найти возможного убийцу, а для того, чтобы меня нейтрализовать. И может, я вместе со своим племянником нарочно придумал эту историю про машину, которая якобы за нами следит, чтобы никто меня не заподозрил. Как вы считаете, такую версию можно принять?
– Можно, – кивнул Дронго, – но только с одной поправкой. Вам трудно было бы попасть в Россию без визы, ведь вы грузинский гражданин. Значит, все можно легко проверить, достаточно просмотреть ваш паспорт.
– А если у меня два паспорта? – не унимался Шалва.
– Даже если пять. Вам все равно нужна российская виза, и желательно именно на тот день, когда погиб Ахмет Эльгаров. А если ее у вас нет, то тогда вы не пересекали границу и не могли оказаться в Нальчике в день убийства полковника Эльгарова.
– Вы правы, – согласился после недолгого молчания Чиладзе, – об этом я сразу не подумал. Тогда у нас остается только один подозреваемый.
Дронго испытующе взглянул на хозяина дома. Он догадался, чью фамилию сейчас назовет Шалва Чиладзе.
– Больше нет других подозреваемых, – тяжело выдавил из себя хозяин дома, – и остается только один человек. – Шалва помолчал. Затем взглянул на Дронго: – Вы уже поняли, что я хочу сказать? Вернее, кого я хочу назвать?
– Для этого не нужно ничего понимать, – ответил Дронго, – но тогда скажите, почему я должен с вами согласиться?
– Потому, что я сам не согласен с собой, – сказал Шалва. – Может быть, все эти разговоры о появившемся друге спустя много лет – просто глупый блеф? Может, Юлик его нарочно придумал. Ведь он, единственный среди нас, поддерживал связь с каждым из своего отделения.
– Вы подозреваете Горчилина?
– Конечно, не подозреваю. Но остается либо он, либо Леонид Субботин. Про себя я точно знаю, что никого не убивал и не собираюсь этого делать. Мне моих убитых – там, в горах, – на всю жизнь хватит. Но тогда мне остается только подозревать или Юлика, или нашего дипломата. А я не хочу этого делать.
Из дома кто-то громко позвал хозяина. Собравшимся, очевидно, надоело ждать, когда наконец Шалва пригласит гостей.
– Пойдемте, – поднялся Чиладзе, – не будем заставлять их ждать. Надеюсь, что на сегодняшнюю ночь мы уже закончили.
– Подождите, – остановил его Дронго. – А если это тот случай, когда мы имеем дело с непредсказуемым фактором, о котором даже не подозреваем?