Таким образом, группа армий «Центр» весной 1944 года занимала сплошную линию фронта. В результате успешных оборонительных сражений, в ходе которых русские понесли очень большие потери, среди войск возросла уверенность в своих силах. Однако при первом же взгляде на карту можно было увидеть, что растянувшийся более чем на 1100 км фронт группы армий, а также постоянная угроза на флангах и явно недостаточное количество сил, равных примерно 50 дивизиям, не позволяли надеяться на то, что группа армий сумеет устоять перед очередным крупным наступлением русских.
Только планомерный, умело проведенный и тщательно организованный отход на более сокращенную линию фронта мог еще придать немецкому Восточному фронту необходимую плотность и прочность, которые позволили бы немцам, имея незначительные резервы в тылу, нанести наступающим русским войскам такие потери, что возникшая в результате этого обстановка наряду с предполагавшимся успешным отражением вражеского вторжения на Западе могла послужить основой для политических мероприятий. К подготовке нового рубежа обороны нужно было приступать немедленно. Следовало создать глубоко эшелонированную оборону, а время для ее строительства выиграть путем отхода, сочетающегося с решительными наступательными действиями части сил. Многие старались внушить Гитлеру правильность такого решения, высказывая свои соображения и письменно и устно во время так называемых «оперативных совещаний» в его штаб-квартире, но убедить Гитлера было невозможно. Еще более странным было то, что сам он также не высказывал никаких соображений относительно методов дальнейшего ведения войны.
Запутавшись в деталях тактической обстановки, Гитлер уже в значительной степени утратил способность по-деловому оценивать стратегическое положение Германии, взвешивать оставшиеся у него возможности и принимать действительно нужные и важные решения. Живость и гибкость ума, которые он, несомненно, проявил в начале войны, а также готовность идти на риск и богатство его идей уступили место какой-то мелочности, заставлявшей его избегать всяких деловых решений. Он стал крайне неуверенным и духовно опустошенным, и даже его ближайшие советники ничего не могли с этим поделать. Если им и удавалось иногда вывести его из подобного состояния, то это, как правило, уже ничего не могло изменить в создавшейся обстановке.
Поэтому все решения приходилось принимать задним числом, то есть тогда, когда развивающиеся события уже обгоняли их. К тому же все эти решения почти всегда не выходили за рамки мелких тактических вопросов. Не имея зачастую достаточного представления об обстановке, Гитлер не раз ставил в тупик подчиненных ему военачальников. Главное место в размышлениях Гитлера стали теперь занимать вопросы о том, следует ли, например, оставить какой-то населенный пункт, куда перебросить такую-то дивизию и даже где лучше использовать какую-либо тяжелую батарею. При таком способе руководства, разумеется, между Гитлером и его главными оперативными советниками постоянно возникали разногласия. Начальник Генерального штаба, который отвечал за Восточный фронт, и начальник Главного штаба Вооруженных сил, несший ответственность за остальные театры военных действий, не раз вызывали на себя гнев Гитлера, пытаясь сохранить за командными инстанциями действующей армии совершенно необходимую для них свободу принятия решений и маневра.
Хотя эти разногласия и принимали иногда форму жаркого спора, ведшегося с большим темпераментом, и нередко высказывания Гитлера были чересчур резкими и оскорбительными для главы государства, однако надо признать, что они были далеко не такими, какими их часто изображают сегодня различные мемуаристы.
По указанию заместителя начальника Главного штаба Вооруженных сил генерала Варлимонта была предпринята попытка составлять для Гитлера ежемесячные «памятные записки» по вопросам стратегического, оперативного и военно-экономического положения Германии. В них же указывались предположительно и перспективы развития событий и имелись проекты необходимых решений. Гитлер с улыбкой взял у Варлимонта несколько таких «памятных записок», заявив при этом, что хочет почитать их ночью. Однако больше он о них никогда не вспоминал. Стало ясно, что меморандумы не возымели на него никакого действия, и эта интересная, хотя и весьма трудоемкая, работа была вскоре прекращена.
Партизанская война