Тимофей с удовольствием смотрел, как начинает блекнуть и растворяться в воздухе фигура отчима, но мальчик вдруг сильно сжал края раковины и громко воскликнул:
– Стой! Стой! Сначала сделай кое-что для меня! Слышишь?
Исчезновение монстра прекратилось, отчим снова принял реальный вид, и ребенок понял, что может управлять своим ужасом.
– Хочу к мамке! – прошептал Тимка, и его ужас кивнул.
Мальчик быстро спустился по пожарной лестнице вниз и остановился перед выходом из здания.
– Её, – ткнул Тим пальцем в дверь. – Открой её.
Некоторое время ничего не происходило, ребенок даже засомневался, что и монстр, и его возможности – лишь выдумка больного воображения, но дверь вдруг задрожала, будто ее кто-то дергал, а потом резко открылась и на мальчика дунуло свежим ночным воздухом. Теплая июньская ночь раскрыла перед мальчуганом свои объятия.
Тимка обрадовался, хотел было выбежать из здания, но тут вспомнил одну очень и очень неприятную вещь.
– Стой, – тихо сказал Белов, обращаясь в пустоту, надеясь, что монстр еще не исчез. – Перед тем как ты уйдешь… Я хочу, чтобы ты кое-что сделал. Комната номер тринадцать, – еще тише добавил мальчик. Он не был уверен, что поступает правильно, но мир его страха не оставил ему выбора. Злость и невозможность ответить на обиды копились годами, и вот теперь нашли выход. – Они твои!
С этими словами ребенок ушел из детского дома, пролез под въездными воротами и растворился в теплой июльской ночи.
А еще двадцать минут спустя абсолютно всех обитателей детского дома разбудил дикий крик, тисками страха сжимающий всё внутри и пробирающий до костей даже последнего скептика.
***
Инспектор по делам несовершеннолетних Мария Семеновна Кравцова спешно поднималась по лестнице, потом бежала по коридору детского дома, куда еще днем оформила круглого сироту Тимофея Белова. В два часа ночи ей позвонил следователь и попросил срочно приехать в районный дом для детей сирот и инвалидов. На вопрос: «Не может ли это подождать до утра?», ответил: «У нас ЧП федерального масштаба! Приезжайте, на месте все объясню. Только с журналистами у здания не беседуйте.»
С журналистами? В два часа ночи? Женщина решила, что и правда случилось нечто неординарное, раз журналисты в два часа ночи уже осаждали место происшествия в их захолустном провинциальном городке. Так что же случилось? Стало страшно, ведь это районный детский дом, и чтобы там не произошло, это касалось с живущих там детей, которых и так боженька обидел.
С этими нелегкими думами инспектор доехала до детского дома, где продралась через заслон из журналистов с камерами и сдерживающих их полицейских, и побежала, как указал один из них, на второй этаж, где и дожидался ее следователь Воронцов.
Уже на входе она с удивлением обнаружила, что никто в заведении не спит. Свет горит и в коридорах, и в комнатах, дежурная первого этажа с красными глазами нервно отмеряла капли валерьянки в стакан с водой. На втором и вовсе ходила от стены к стене. Примерно посередине коридора, напротив двери в одну из детских спален, столпились полицейские. К ним-то Кравцова и направилась.
Но за пять метров её остановил выставленный ради охраны сержант.
– Сержант Васильев, – представился он. – Извините, но дальше нельзя.
– Я инспектор по делам несовершеннолетних, – доложила Мария Семеновна. – И меня ожидает…
– Я знаю, кто вы, – мягко возразил Васильев, – но капитан Воронцов попросил, чтобы вы подождали здесь. Он сам скоро выйдет и все вам объяснит.
Кравцова чуть отошла, и встала у стены, рассматривая доступные следы происшествия, от которых ей становилось не по себе.
Например, выбитая и разломанная дверь. Она еле держалась на нижней навеске, а в центре зияло несколько отверстий и щель, делившая оную чуть ли не пополам. Темно-красное пятно грязи, будто из дверного проема выволокли очень грязного человека. След заканчивался телом взрослого, накрытым белой простыней. В районе головы простыня была окрашена красным – явно кровь. И самое страшное: из двери по коридору в сторону туалетов вели чьи-то следы, оставленные явного голыми кровавыми ступнями. И либо у человека шла при этом кровь, либо он наступил в нее в комнате, а потом просто шлепал по бежевому ламинату, окрашивая его красными следами босых ног.
Мария Семеновна обернулась, поискав глазами любого человека, который мог объяснить, что здесь случилось и для чего необходимо присутствие инспектора по делам несовершеннолетних в явном деле об убийстве. Но ни дежурная няня, ни директор не появились в страшном коридоре, как не было и детей. Очевидно, их спустили в актовый зал, где с маленькими, испуганными ребятами сейчас работали психологи.