- И что Федоткин?
- Сказал, что все самолеты были облетаны и приняты на заводе, поэтому нечего разводить панику и он не собирается срывать план летной подготовки, поставив на прикол вполне исправные машины. Приказал ликвидировать особо мешающие пилотам дефекты своими силами по мере возможности в перерывах между полетами. А у меня–то опытных механиков раз–два и обчелся.
- Да, я вижу, — в большом деревянном ангаре, где располагались самолеты полка, копошилось всего несколько человек в промасленных комбинезонах. — Какой у вас некомплект личного состава?
- Да нету никакого некомплекта! Всех, положенных по штату получил, даже на те машины, которые еще не прибыли. Квалификация у большинства правда…
- А…? — Воронов обвел рукой пустующий ангар.
- А у всех молодых строевая подготовка сейчас! Приказ командира полка — для повышения дисциплины в части. Два часа в день! Вот только старослужащих сумел отмазать! Ну и девушек–оружейниц тоже, конечно.
- Что?!! Строевая отменена в авиаполках еще в прошлом году приказом Рычагова!
- Только для летного состава! Обслуживающего персонала это не касается.
- Ясно! Давайте так сделаем, Сергей Иванович. Вы составите план требуемых работ по всем машинам, включающий перечень необходимых для ремонта материалов и оборудования, и вместе пойдем к Федоткину, попробуем его убедить. Я, с вашей помощью, разработаю скользящий график ремонта, соотнесенный с планом полетов. И еще к меня есть одна идея, не знаю только, выгорит ли…
- Сделаю, товарищ Воронов! — довольно улыбнулся зампотех и немного смущенно осведомился:
- Вы, кажется, неплохо разбираетесь в технике? Откуда?
- Пришлось поработать на испытаниях новой техники. В частности, и этих «птичек», — Воронов решил не рассказывать зампотеху об инженерном образовании. Принимая во внимание его здешний возраст, это могло бы вызвать у собеседника недоумение.
Андрей еще раз прошелся вдоль выстроенных линейкой в ангаре, по случаю нелетной погоды, самолетов. Часть машин вместо штатных пушек оказались вооружены американскими крупнокалиберными пулеметами, полученными по ленд–лизу — сказывался недостаток первых, устанавливаемых преимущественно в более совершенный истребитель По–7, где их было аж три штуки, а также в штурмовики. «Эх, где мой эксклюзивный По–7, с форсированным двигателем и тремя мощными пушками, творивший в небе чудеса! На этих же семь потов сойдет, пока кого–нибудь завалишь!» — с сожалением вспомнил Воронов свой бывший самолет, превращенный в решето на стоянке во время того памятного налета на аэродром. Для получения еще одного такого Андрею, по предложенным им же самим критериям, не хватало шесть сбитых. Можно, конечно, для их обхода воспользоваться близким знакомством с Рычаговым, но это было бы нечестно. По крайней мере, уважения со стороны новых однополчан точно не прибавило бы. Значит, как минимум первых шесть надо будет сбить на том, что есть. И побыстрее!
Воронов отыскал на стоянке самолет с аккуратно выведенным на киле номером «четыре», закрепленный по штатному расписанию за ним. Обошел вокруг, погладил блестящую поверхность крыльев, ласково пнул пневматики шасси. Его машина, слава богу, оказалась пушечной. Залез в кабину, устроился в кресле. Потрогал рукоятки управления, осмотрел приборы, вдохнул запах свежей краски. Все на месте, новенькое, не исцарапанное. «Завтра, дружок, я тебя обкатаю!» — сообщил он самолету, спускаясь на землю.
Из–за широкого тупого носа истребителя вышел пожилой широкоплечий мужик с седой бородкой, державший в руках разводной ключ. Завидев Андрея, тот сразу щеголевато, демонстрируя явно еще дореволюционную закалку, вытянулся в приветствии:
- Здравия желаю, товарищ подполковник! Старшина Потапов, авиамеханик.
- Подполковник Воронов, новый заместитель командира, — представился Андрей. — Знатная у вас выправка! С Первой Мировой еще?
- Так точно, товарищ подполковник! С октября четырнадцатого года — в действующей армии. Всю Империалистическую прошел! И Гражданскую тоже.
- Заметно! — улыбнулся Воронов и, оценив возраст своего собеседника, годившегося для него чуть ли не в дедушки, предложил: — Только мы не в строю, нам с вами тесно общаться придется, поэтому давайте без чинов. Как вас по отчеству?
- Савельич, — чуть разочаровано произнес дед. Видимо, уставное общение будило в нем приятные воспоминания из давно прошедшей молодости. Наверняка ведь добровольцем сейчас пошел в армию, и не в последнюю очередь, вполне может быть, именно по этой причине. Отечество опять, как и двадцать семь лет назад, в опасности, и можно, вновь надев военную форму, лихо стряхнуть с себя груз прожитых годов и встать на его защиту. Все это довольно отчетливо читалось на изборожденном морщинами лице деда.