Однажды Біаншонъ сказалъ Деплэну, что бѣдный водоносъ изъ квартала святого Іакова страшно заболѣлъ отъ трудовъ и нужды; несчастный овернецъ во всю суровую зиму 1821 года ничего не ѣлъ, кромѣ картофеля. Деплэнъ бросилъ всѣхъ больныхъ. Съ опасностью загнать лошадь, онъ полетѣлъ вмѣстѣ съ Біаншономъ къ бѣдняку и велѣлъ самъ перенести его въ больницу, учрежденную славнымъ Дюбуа въ Сенъ-Денисскомъ предмѣстьи. Онъ самъ лѣчилъ водовоза, и когда тотъ выздоровѣлъ, подарилъ ему денегъ на покупку лошади и бочки. Этотъ овернецъ обратилъ на себя вниманіе слѣдующей оригинальной выходкой. Одинъ изъ его друзей заболѣлъ, и онъ немедленно привелъ его къ Деплэну, сказавъ своему благодѣтелю: "Я не допустилъ, чтобъ онъ пошелъ къ другому". Какъ ни былъ грубъ Деплэнъ, онъ пожалъ руку водовоза и сказалъ ему: — Приводи ихъ всѣхъ ко мнѣ.
И онъ помѣстилъ уроженца Канталя въ Hôtel-Dieu, и заботился о немъ чрезвычайно. Біаншонъ уже нѣсколько разъ замѣчалъ у своего учителя особую любовь къ оверицамъ и въ особенности къ водовозамъ; и въ виду того, что Деплэнъ приписывалъ особую важность лѣченію въ Hôtel-Dieu не видѣлъ въ этомъ ничего особенно страннаго.
Однажды, проходя по площади св. Сульпиція, Біаншонъ замѣтилъ, что около девяти часовъ утра его учитель вошелъ въ церковь. Деплэнъ, ѣздившій въ то время постоянно въ кабріолетѣ, былъ пѣшкомъ и пробирался по улицѣ Пти-Ліонъ, точно входилъ въ подозрительный домъ. Интерна, знавшаго мнѣнія своего учителя, и бывшаго вдобавокъ заклятымъ кабанистомъ, естественно взяло любопытство; онъ прокрался въ церковь, и былъ не мало изумленъ, увидѣвъ, что великій Деплэнъ, этотъ атеистъ, безжалостный къ ангеламъ, не представляющимъ никакой поживы для скальпеля, не страдающимъ ни фистулами, ни гастритами; словомъ этотъ неисправимый невѣръ покорно стоитъ на колѣняхъ, и гдѣ же? у алтаря Святой Дѣвы; тамъ онъ прослушалъ обѣдню, заплатилъ за нея, далъ на бѣдныхъ, и все это съ серьезнымъ видомъ, точно дѣлалъ операцію.
Біаншонъ, не желая, чтобъ его заподозрѣли въ шпіонствѣ запервымъ хирургомъ Hôtel-Dieu, ушелъ. Случайно, въ тотъ же самый день Деплэнъ пригласилъ его обѣдать не къ себѣ, авъ ресторанъ. За дессертомъ Біаншонъ, послѣ искусныхъ подходовъ, заговорилъ наконецъ о мессѣ, называя ея шутовствомъ и фарсомъ.
И тутъ Деплэнъ съ увлеченіемъ предался атеистическому порыву, и то былъ потокъ волтеріанскихъ шутокъ, или точнѣе, отвратительная поддѣлка подъ Citateur.
— Эге! — подумалъ Біаншонъ, — гдѣ-жъ мой утрешній богомолецъ?
Онъ промолчалъ, онъ усомнился — своего ли учителя онъ видѣлъ въ церкви св. Сульпиція. Деплэнъ не взялъ бы на себя труда лгать Біаншону; они уже слишкомъ хорошо знали другъ друга, обмѣнялись мыслями насчетъ столь же важныхъ вопросовъ, спорили о системахъ de natura rerum, испытывая и разсѣкая ихъ ножами и скальпелями невѣрія. Въ томъ же году, однажды одинъ изъ врачей Hôtel-Dieu при Біаншонѣ взялъ Деплэна подъ руку, точно желая спросить его о чемъ-то.