— Как зовут?
— Иван. Трофимовы мы.
— А по отчеству?
— Степаном отца звали.
— Спасибо, Иван Степанович! Кто еще?
Ко мне, ковыляя, подходят еще четверо. Немного. Но хоть столько.
— Идем, братцы!
Кульчицкий не подвел. Кованые ворота заперты, перед ними телеги. В них навалены винтовки и ремни с подсумками. Лежат какие-то сумки. Открываю одну. Внутри — ребристые яйцевидные гранаты, похожие на Ф 1, только колпачок латунный.
— Хранцузские бомбы, — говорит Иван и берет одну. — Это надо прижать, кольцо выдернуть, а потом бросать. Лучше — подальше. Близко нельзя — осколками посечет.
— Кто еще бросал бомбы?
В ответ — молчание.
— Их недавно привезли, — говорит Иван. — Нам ахвицер показывал. Я кидал, другие побоялись.
Вручаю ему сумку с гранатами, другую беру себе.
— Приготовились!
Солдаты берут винтовки и начинают их заряжать. Патроны в пачках. Оттянул затвор, сунул пачку в магазин, затвор вперед — и стреляй. Поворачивать, как в трехлинейке, не надо. Из-за этого винтовка остается на линии огня, что облегчает прицеливание. Патроны кончатся — пачка выпадет вниз. В той жизни у меня был друг Жора — большой любитель пострелять. Приглашал меня. Оружия у него было — как у Сороса денег. «Манлихер» тоже имелся, и я из него стрелял. Хорошая винтовка, бьет точно…
План мой прост. Поместье окружает кирпичная ограда. Она высокая, с ходу не перескочить. Ворота из кованых прутьев с остриями — перелезть сложно. Солдаты зарядили винтовки и примкнули штыки. На мой взгляд — зря, но им виднее. Смотрю на луг. Немцы уже близко, рысят по дороге. Прикидываю число — с полсотни. Хреново. Моя инвалидная команда им на один зубок. Может, проедут? Дорога идет мимо имения, дальше — село. А там «яйко, млеко»…
— Не стрелять!
Не повезло. Рысивший впереди немец указывает на имение. По его команде отряд сворачивает и выстраивается фронтом к лазарету. Снимают винтовки… Заметили? Невольно приседаю. Над лугом будто ткань разорвали. Звенят, осыпаясь вниз, стекла. Оборачиваюсь. Стены поместья в щербинах от пуль. Легли высоко, и большая часть — в красный крест. Он большой и виден издалека. Сволочи! Стреляли, чтоб запугать.
— Приготовиться!
Приникаю к прицелу. Хорошо видны плечи и головы немцев. До них метров двести. На таком расстоянии я всегда попадал, правда, было это давно. Выравниваю мушку с краями прорези целика и навожу ее на грудь ближнего всадника.
— Пли!
Залп. А неплохо так! Троих с седел снесло. Затвор на себя и вперед.
— Огонь!
По сторонам трещат выстрелы. Всадники закрутились на лугу. Не нравится? Это вам не по лазарету стрелять! Затвор, вперед, приложиться — выстрел! Еще и еще… Пустая пачка падает в телегу. Хватаю снаряженную и сую в магазин. Затвор — вперед…
Командир немцев что-то кричит. Всадники разбираются в цепь и поднимают винтовки. Залп. Рядом охает и сползает на землю солдат. Быстрый взгляд. Пуля угодила в переносицу. Сволочи! Приникаю к прицелу и пытаюсь выловить командира. Тот не стоит на месте. Выстрел — мимо! Еще один — и второй промах.
Над головой свистят пули, я не обращаю внимания. Свою не услышишь. Второй раненый повалился на землю, следом третий. С седла попасть трудно, но если стрелков много… Да нас просто перебьют!
— Иван! — кричу Трофимову. — Бери гранаты — и под забор. Остальным лечь на землю!
Последний из раненых заползает под телегу. Винтовку тащит с собой — молодец. Хватаю сумку с гранатами и бегу к забору. Иван — к другой стороне ворот. Сообразил, по всему видно — воевал. Смотрит на меня. Прикладываю палец к губам. Кивает — понял.
Немцы перестают стрелять. Слышна отрывистая команда, за ней — топот. Достаю из сумки гранату, зажимаю рычаг и вырываю кольцо. Иван повторяет. Ждем. Топот приблизился и затих. Слышны злые голоса. Кентавры кайзера недовольны — во двор не войти. С моего места виден край пространства перед воротами. Немцы спешились и сгрудились. Лошадей отвели. Пора! Швыряю гранату через забор, следом — другую. Взрывы, крики, ржание лошадей… Вот вам еще! И эту! Взрывы гремят один за другим. Гранаты кончились. Бегу к телегам и хватаю винтовку. Затвор на себя — нет патронов. Бросаю и беру винтовку убитого солдата. Она с пристегнутым штыком. Отвожу затвор — есть патрон. Перед воротами — мельтешение людей. Стреляю в эту суету. Целиться некогда. Подбежавший Иван поддерживает. Пространство за воротами очищается. Через прутья видны трупы людей. Живых не видно. Отбились?
На лугу слышно «Р-ра!». Что это? Немцы так не кричат.
— Ваше благородие?