Пришлось брать в узду собственные гормоны. Точнее то, что от них осталось. Марика неумолимо приближалась к «большой тридцатке», а оттуда, как ей говорили, путь только вниз.
Гаррету же явно нелегко давалось уже просто стоять на ее пороге. В серебристых глазах сияла враждебность. Казалось, его вот-вот стошнит от одного взгляда на Марику, и он едва выносит ее присутствие. По крайней мере, так было в течение последних нескольких лет. Без исключений.
В конце концов Своупс стиснул зубы и выдавил слова, произносить которые ему наверняка было так же противно, как ей — их услышать. Всем же время от времени нравится побыть объектом ядовитых насмешек.
— Мне нужна помощь, — процедил Гаррет, и Марику до глубины души шокировало его заявление.
— Полностью согласна, но хороших психиатров я не знаю. А теперь, если ты не против…
Даже несмотря на то, что Заир спал, она снова собралась громко хлопнуть дверью, однако Своупс успел просунуть в дверной проем обутую в ботинок ногу. Марика ошеломленно уставилась на него сквозь оставшуюся щель.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал Гаррет покорным тоном, который был совершенно не в его духе, и опустил голову. Пару секунд на его челюстях играли желваки, после чего он добавил: — Она исчезла.
— Что ты… — Однако смысл слов дошел до Марики раньше, чем она договорила, и ужас затопил каждую клеточку в ее теле.
Распахнув дверь, она жестом позвала его войти, бросилась в ванную и вернулась с полотенцем, которое вручила Гаррету.
— Что значит исчезла? — спросила Марика и присела на диван.
Стерев капли дождя с лица, Своупс повесил полотенце на шею.
— Испарилась.
— То есть как это испарилась?!
Марике очень не хотелось выдать голосом собственную панику, но все без толку. Кроме сына, она любила только одного человека на планете Земля — Элвин Александру Лоэр. И бабушку. И мужчину, который прямо сейчас заливал дождевой водой ее ковер, но он об этом никогда не узнает.
— Сядь, пожалуйста.
Гаррет коротко кивнул на собственную одежду:
— Я мокрый.
Это Марика заметила. Очень заметила.
— Дивану не привыкать.
— В смысле?
— Твой сын делал с ним вещи и похуже. Садись.
Своупс сел и провел пятерней по лицу.
— Она в прямом смысле слова испарилась. Только что была передо мной, а через секунду исчезла.
Придвинувшись к самому краю, Марика сжала руки в замок у себя на коленях, чтобы не ерзать. Эту свою нервную привычку она ненавидела всеми фибрами души.
— Начни с самого начала. Мне нужно знать все.
Глава 2
Если каждый день — это подарок, можно мне обменять
на что-нибудь другое прошлый понедельник?
Глубоко вздохнув, Гаррет откинулся на спинку дивана. Ему и самому хотелось бы знать все. Например, где конкретно сейчас его лучшие друзья. Как его угораздило потратить уйму сил, чтобы попасть в спецназ, а потом сделаться охотником за головами, который превратился в телохранителя и начальника охраны одного-единственного человечка. И как этот один-единственный человечек, чьему телу всего пять, а разуму лет тридцать восемь, сумел так капитально исчезнуть, чтобы не оставить за собой ни единого следа.
Перед тем как начать говорить, Гаррет потер лицо.
— Мы пошли гулять на тропе за лагерем. По той, что за главным домом.
— Которая ведет к горячим источникам? — уточнила Марика.
Он кивнул и окинул взглядом свою бывшую, если ее можно так назвать, раз десятый с тех пор, как она открыла дверь. Короткий зеленый халат не делал ровным счетом никаких попыток скрыть ее прелести. И то, что эти самые прелести были, мягко говоря, крайне хороши, никак не влияло на факт, что мысли Гаррета были далеки от восхищений. С какой стати она решила, что открывать кому-то дверь посреди ночи в таком виде — хорошая идея? Впрочем, может, у нее частенько бывают ночные гости.
От одной этой мысли в желудке у Гаррета разлилась кислота. Тяжело сглотнув, он продолжил:
— Да, к источникам. Она убежала вперед, а потом с ее руки спал браслет.
— Нет! — выдохнула Марика, хорошо зная, что этот браслет значил для Пип. Сам папа римский бы знал, что он для нее значил, если бы потрудился спросить.
— Я его нашел через пару минут. Тут не о чем беспокоиться.
Черты лица Марики, обрамленного мягкими русыми локонами и украшенного красивыми губами и ямочками на щеках, даже когда она не улыбалась (что Гаррету казалось невероятно удивительным), расслабились.