– Нет ничего слаще, – говорили мне наперебой финикийцы, – чем вино, которое образуется в теле пьяной гулящей женщины, когда она разгорячится, как следует.
Но, хотя вино и вправду было очень вкусно, я бы не хотела еще раз стать его сосудом.
Преимущества и недостатки
Правитель города возлежал на подушках, вышитых золотом и пурпуром, и лениво смотрел на стоявшую перед ним женщину. Правитель города был молод – этой весной ему исполнилось двадцать два года. Он был одновременно страстен и пресыщен жизнью, от чего яростно брался за разнообразные дела, которые потом завершал медленно и неторопливо. Вот и сейчас шел шестой час судебного присутствия и это, последнее на сегодня, дело казалось ему не стоящим выеденного яйца. Честные женщины Города принесли жалобу на свободную куртизанку, носившую прозвище Галатея, незаконнорожденную дочь греческого купца . Галатея эта была весьма известна в Городе за свое потрясающей красоты сложение, острый ум и необыкновенное танцевальное искусство. Честные женщины обвиняли ее в том, что их мужья проводят все вечера и ночи на ее дворе, выбрасывают ежевечернее там на ветер целые состояния, покупают богатые подарки не им, честным женам, а этой шлюхе и вообще забыли свои отцовские и супружеские обязанности в разгульных пирах и оргиях.
Галатея и вправду оказалась сметливой женщиной и довольно ловко защищалась.
– Виновата ли я, – говорила она, – что в молодости мать не сыскала мне жениха, как то подобало бы доброй родительнице, а вместо того продала мою невинность одному знатному вельможе, имени которого я не назову здесь, уважая его скромность?
Виновата ли я, что с тех пор не было у меня другого пути, как стать куртизанкой?
Виновата ли я, что оказалась искусной в любовной науке, и в приятном разговоре, и в изящном танце?
Виновата ли я, что развила свой ум во встречах с иноземными купцами, поэтами и художниками?
Виновата ли я, что мое общество приятнее для мужчин Города, чем общество их, без сомнения, честных жен?
Правитель Города задумался. Он, действительно, не мог обвинить женщину в том, что она привлекательна. С другой стороны, он не мог отвергнуть справедливую жалобу и восстановить против себя всех честных женщин.
– Послушай меня, Галатея. Я не могу лишить тебя красоты, приятности и ума. Но и ждать, пока пройдет время, и твои преимущества рассеются сами собой, я тоже не могу. Поэтому предлагаю тебе согласиться с тем, чтобы у тебя появился один маленький недостаток.
– Я согласна, – отвечала Галатея, которой совсем не хотелось спорить с властями.
И правитель призвал опытного палача и повелел ему оделить женщине одну фалангу от мизинца на левой ноге. С тех пор куртизанка стала немного прихрамывать и уже не могла так легко танцевать свои призывные танцы. Впрочем, она заказала на изуродованный палец себе золотой наконечник, весь покрытый изящной резьбой, и стала называться Галатеей золотой мизинец.
Вот с тех-то пор все девки Города стали находить и лелеять в себе какой-нибудь недостаток. У одной это был горбатый нос, у другой – оттопыренные уши, у третьей – грубая форма рук, у четвертой – короткая шея. Те же из них, кому не посчастливилось иметь изъяны, делали татуировку на щеке в виде цветущего пиона или мака. Так веселый квартал Города получил название квартала Цветов.
Жена дракона
Конечно же, едва она начала рассказывать свою историю, мы поняли, что она лжет. Во-первых, она была ассирийка, а ассирийки рождаются с ложью на устах. Во-вторых, она все время улыбалась, словно радовалась, что ей удалось так ловко запутать нас. И в-третьих, этого просто не могло быть. Просто не могло быть, и все.
Хотя в чем-то она не покривила душой. Например, в том, что до прошлого апреля она жила в доме чернобородого Ассура. Она совершенно правильно описала их главную залу, убранную полотнищами неотбеленного шелка и заставленную вазами с тяжело пахнущими цветами. Она знала кривого привратника и длинную Лею, которая заправляла там девками в отсутствии хозяина, который вечно пропадал по кабакам и лишь иногда, под утро, заявлялся всегда пьяный, но всегда в твердой памяти, чтобы забрать выручку и продегустировать какую-нибудь новую эфиопку.
Не лгала она и в том, что была беременна – об этом громко свидетельствовал ее круглый, нагло выпятившийся живот.