Андрей вытащил обойму и обнаружил там всего один потемневший цилиндрик патрона. Что-то щелкнуло в его голове, словно косточка древних счетов подвела итог. Только вот не хотелось гнить прямо здесь, на пороге. И Андрей, на ватных ногах пошел к не дорытому колодцу. Став на краю глубокой ямы он заглянул в ствол.
– Вот и все…полковник Андрей Викторович Сивуч как не выполнивший приказ, приговаривается к смерти, – сухим и надтреснутым голосом сказал он негромко. Но в полной тишине слова прозвучали вызывающе громко. Андрей хотел добавить еще, сказать, что прости отец, я тебя подвел, не нашел гнездо, не уничтожил институт, а зазря погубил людей..Кочур, Курбан, Опраксин, простите меня ребята…Но все это было лирика, главное он не выполнил приказ. Зажмурив глаза, приставил ствол к виску. И начал обратный отсчет.
– Три, два, один…
Но в его внутренний счет вмешался внешний.
– Кап…кап..кап…кап.
Впереди. Прямо где-то перед ним капала вода. Вода! Она есть! А значит, и он есть, и пока он жив, он может и должен выполнить приказ. Пусть он остался один. Тем лучше…Мысли путались, и Андрей сейчас самому не себе не смог бы толком объяснить чем лучше и почему. И тогда приглядевшись вперед в темноту, он выстрелил. Пуля звякнула по металлу. И с широкой ржавой трубы, что пролегала над ямой, через отверстие пробитое пулей тонкой струйкой побежала вода…
***– Вставай Максим, – сказал полковник. А я и забыл, что Максимом ему представился. В своих ночных снах я все еще был Толстым. Светало. Дальние барханы окрасились серым, но рдеющим на глазах светом. Пора. Надо идти по холодку. Скоро выкатится солнце и будет нас припекать как того кабана на костре.
– Пойдем туда, – махнул я полковнику рукой, указывая направление, – Идти, постараемся по вершинам дюн так легче, и вообще…
– Что вообще..?
– Между барханов можно наткнуться на….неприятности, – ответил я, вспомнив свои ночные переживания, – по дороге расскажу.
И мы двинулись в путь. Прошло немного времени, и затылок стало греть солнце. Потом оно припекало бок. Ноги вязли в песке, как недавно в болоте. Но в болоте тебя обдавали прохладные пусть и грязные брызги. И я почувствовал, что начинаю скучать по болоту. Тем паче, что с водой было дело – швах. Никто из нас не додумался наполнить фляжки пусть даже и болотной вонючей водой. Последний раз я набирал фляжку воды у ручья в лесу. И пока бродил по болоту выпил ее почти всю. Последний глоток вчера вечером, запил кусок мяса. Как обстояли дела у Сивуча, не знаю. Что несколько напрягало. Спросить у него поделиться, не в моих правилах попрошайничать. Загибаться от жажды – удовольствие ниже среднего. Проходили, знаем. Не так давно решетку лизал…Вспомнив, что я месяц просидел в подвале облизывая капли конденсата на железной решетке, привили меня в изумление. Как я выжил? И как давно это было? И даже кажется не со мной. А ведь всего неделя прошла..Или не прошла? Как странно течет время. Вот топаем мы и топаем. И все барханы на одно лицо. Даже трава, изредка попадающаяся на пути вся какая-то похожая. Вот, что значит, жить хочет, зацепилась неизвестно чем за песок и сидит. И воды же нет, чем питается непонятно. Так, что я в стремлении выжить, не одинок. Пить очень хочется…И как назло ни одной ящерицы не видно. Слепни злые как голодные собаки, так и норовят сесть и крови напиться. Еще и автомат сползает и по заднице прикладом бьет, словно подгоняет. Как будто без него не знаю, что поторапливаться надо. А ствол горячий, руку обжигает.
– Смотри Сивуч, ящерка! – непроизвольно вырвалось у меня.
Сивуч, который шел чуть впереди меня, сорвался с места в карьер. Хлоп и он уже нырнул за бархан, выхватывая на ходу шашку. И вот он уже карабкается обратно. Не поймал что ли? Ан нет…Сивуч шел ко мне на встречу с радостной и счастливой улыбкой на лице, держа перед собой на ладони две половинки песчаной ящерки. Словно это было главное достижение в его жизни. С которым его нужно было поздравить и даже наградить.