Так неспешно он миновал четыре перекрестка, пару раз приседая и прячась за каркасами автомобилей. Уступая дорогу неким сущностям. Кто такие, и как выглядят, Андрей в потемках не разобрал, но и не сильно стремился с ними познакомится. Излишнее знание иногда бывает убийственным во всех смыслах.
Затем, повернул налево и прошел еще два квартала. К этому времени совсем рассвело. Ночные твари улеглись спать, а дневные только просыпались. Удачное время. А вот большая площадь, продуваемая со всех сторон, ему не понравилась. Насторожила. Как не понравился и отпечаток пятипалой руки на пыльном мраморе фонтана. Ржавые остатки труб фонтана среди мраморных плит, выглядели как гнилые зубы. Здесь кто-то проходил, и проходил недавно. Вот так опираясь на плиту рукой и перешагивая через остов лавочки. Слева были развалины какого-то дома. Ржавые буквы на оползшей крыше – УМ. Видимо остатки названия. Семиэтажка серого свинцового цвета. А вот перед ней ели. Голубые ели, живые, не смотря на невозможную жару и сухость. Кривоватые, но вымахавшие почти до уровня седьмого этажа. Завернув за угол семиэтажки, Андрею на миг показалось, что он дома. Прямо за углом начинался сосновый лес. Сквер – странное название, скверно, скверна? Непонятно как такое чудесное место могли назвать скверным? Такой свежий сосновый аромат от него идет, словно глоток холодной воды на жаре. В этом городе, где все пахнет только пылью и смертью, райский уголок.
Среди деревьев что-то темнело. Андрей перепрыгнул через каменный парапет и спрятался у ближайшей сосны за кустом волчьей ягоды. Из-за деревьев выползли три жука и неспешно направились вдоль улицы выходящей с площади. За ними вышел человек в черном панцире, таком же как на жуках. На миг Сивучу показалось, что это призрак убитого им посланца. Так они были похожи. Та же одежда, те же доспехи, и широкая как тарелка каска на голове. Человек шел следом за жуками, словно деревенский пастушок гусей пас. Для полного сходства не хватало только хворостину в руки. Человек перешел на другую сторону улицы и щелкнул пальцами.
– Итр чо! Итр цна! – крикнул он гортанно.
И жуки, идущие чуть правее него, послушно свернули за человеком.
***Время как бы замедлило свой ход. Вот баек медленно отходит назад, курок толкает его до крайнего положения и проскальзывает. И баек возвращается и с силой припечатывает капсюль. Искры капсюля воспламеняют порох. И он выталкивает тяжелую свинцовую пулю, вырывает ее из завальцованного края гильзы. Толкает по каналу ствола. И пуля скользит по нарезкам, придающим ей вращение, и наконец-то вылетает из ствола, оставляя позади себя пламя и пороховой дым. Она летит точно мне в лоб. А я как завороженный смотрю на ее приближение, и не могу сдвинуться с места. Мне конец.
Все это могло быть так, и так бы и произошло. Если бы в день нашего знакомства, пока полковник лежал в отключке, я не обыскал его тщательно и не обнаружил за пазухой пистолет Макарова. А когда нашел карты, и предположил, что за птица мне попалась. Придумал, что мне из врага нужно сделать союзника, и использовать в войне с Джокером. Вот на всякий случай и извлек одну маленькую, но очень важную деталь, без которой пистолет щелкал, и был как настоящий, но стрелять не мог. Не совсем же я сумасшедший, чтобы врагу, да при таком знакомстве – прикладом в ухо, доверять. Потом хотел вернуть деталь на место, да случай не представился. Поэтому вместо душераздирающей картины моего убийства произошло следующее.
Пистолет сухо щелкнул и все. Сивуч вздрогнул от неожиданности. Видимо осечка в его планы не входила. И он успел щелкнуть еще два раза, пока я поднимался. А вот передернуть пистолет, выкидывая, по его мнению, негодный патрон я ему уже не дал. А врезал ногой снизу в челюсть. Падая на спину, Сивуч потянулся левой рукой за ножом у пояса. Вот неугомонный! А по моим расчетам он должен был вырубиться. Эх! До чего я дошел? Силы былой не осталось. Когда-то таким ударом Проныре шею сломал. Щелкнули позвонки у основания черепа и адью.