Мыслитель никогда не кичился своими привилегиями и Надлежащие Разности соблюдал лишь на виду у всех, для проформы. Он подтянулся, подобрал щупальца и отодвинулся в сторонку, давая место под струей тумана товарищу. Тот, доковыляв, благодарно плюхнулся рядом и несколько мгновений изнуренно пульсировал, отдыхая. Мыслитель, увидев, что кожа Производителя порозовела и пошла коричневыми пятнышками, обратился к нему:
— Итак, что же это побудило Вас так мучиться, кроме желания тайно разделить привилегии?
Производитель встрепенулся и выпустил ауру:
— Да при чем тут привилегии… Я за ними не гоняюсь, как и Вы. Повинные прибыли…
— И ради этого стоило подвергать себя таким вот страданиям? Уж не влились ли Вы в Общность Всеобъемлющего Милосердия? В таком случае, дальнейшая совместная работа вряд ли представляется возможной.
— Вам стоило бы отказаться от избыточной для полевых условий роскоши во избежание недостойных мыслей – так Вам! Хотя прохлада и влага мне сейчас весьма кстати. Нет, если бы я подался к Всеобъемлющим или в какую–то еще секту, я бы не смог скрыть изменения ауры. От Вас уж точно. Тут требуется самое обычное милосердие.
— К Повинным?!
— Их тащили целый день арканами в сетках и на салазках. По пути четыре раза слегка обрызгивали – экипаж тягача и конвойная команда предпочли, естественно, побольше влаги потратить на себя.
Мыслителя оцепенел, аура его потемнела и на мгновение распалась фестонами:
— Великий Дух! Они там что, изверги? Повинные–то и есть Повинные, но это же чистой воды издевательство! Их хоть живыми дотащили?
— Да, но в очень плохом состоянии. Ауры нет, твердые, мертвенно–серые, скомканные, глаза закрыты.
Мыслитель на короткое время задумался, потом опять открыл глаза:
— Возьмите рабочих, кто повыносливее. Для самоувлажнения разрешаю использовать воду из неприкосновенного запаса. Пленки у нас много – пусть перегородят нишу рабочих; суньте туда охлаждающий патрубок – одного среднего хватит. Постоянных рабочих пока разместите в пещере Сотрудников – места там в избытке. Сброд переведите на место постоянных, а Повинных разложите там, где был сброд. И вот что… Зачерпните из отстойника, сверху, где почище, отработанной воды в умеренном количестве и обрызгайте ею Повинных. Сделайте это, я Вас прошу, собственноручно – рабочие и так будут раздражены. Вода оттуда для поверхностного увлажнения вполне пригодна, только противная, мне на себе как–то пришлось испытать. А Повинные в таком состоянии все равно не разберут, им сейчас лишь бы влага.
— Рабочих – к Сотрудникам???
Мыслитель немного подумал еще:
— Скажите Верзиле–Насмешнику и Ярчайшей Благоволительнице, что я приглашаю их разделить со мной остаток дневного отдыха.
— Дивлюсь Вашей мудрости. Но пойдут ли они по такой жаре?
Мыслитель пустил по ауре рябь, долженствующую изображать ухмылку:
— Ради почести полежать радом с Мыслителем – не пойдут, побегут. По раскаленной сковороде. И, скорее всего, успешно добегут.
Производитель, поняв, ухмыльнулся тоже:
— Да, потешить самолюбие смутьянов и заводил – это прямо в точку. Но… рабочие ведь увидят, как я сам черпаю отстойную воду, таскаю ее туда и кропилом махаю?
— Скажете им, что я обещал Вам отдельную разовую надбавку при расчете, кроме общей для сверхурочной работы в неподходящее время. И это будет чистой правдой.
— Дивлюсь опять… Вы все предусмотрели.
— Восемнадцатый полевой сезон, что Вы хотите… Вдвое больше, чем у Вас. А с пустыней не шутят… Но хватит нам уже переливаться, отправляйтесь и приступайте, пока они еще живы. Да, погодите!
— Воспринимаю?
— Перед началом работ соберите Повинных на лагерном форуме. Я буду им говорить.
— Они наверняка будут неконтактными. Повинные чаще всего неконтактны и в обычных–то условиях.
— Буду говорить вслух. В чем бы они ни провинились, для нас они – ценная и крайне необходимая рабочая сила. И мне нужно, чтобы работали они с полной отдачей. Ради этого стоит и самому поусердствовать. Все, ступайте!
Производитель свое дело знал до тонкости, а к подчиненным относился с уважением не показным, так что те трудились не за страх, а за совесть; да никому и не хотелось жариться на солнце до перегревания, а очень хотелось переместиться в обиталище рангом повыше, так что за какой–то час все было устроено наилучшим образом. Рабочие, вопреки опасениям начальников, даже помогли Производителю увлажнять Повинных, и вовремя – у троих к тому времени прекратились видимые проявления жизнедеятельности и, затянись обустройство новичков еще на полчаса, их оставалось бы просто закопать где–нибудь в сторонке. Ворчали только на тягачников и конвоиров – те по прибытии сразу же закрылись в жилом прицепе и не выказывали никаких признаков интереса к судьбе своих подопечных. Лагерный же Целитель, о котором сразу никто и не вспомнил, сам проявил инициативу: он заявил, что Повинные – тоже особи, и поднял своего помощника–совместителя из рабочих, а еще один рабочий присоединился к ним добровольцем. Эти трое, не ставя никаких условий, пожертвовали своим отдыхом и комфортом и ко времени, когда на лагерный форум пала тень, всех вновь прибывших выходили. К чему Повинные, однако, отнеслись с полнейшим равнодушием и так же равнодушно, подчиняясь только понуканиям конвоиров, приплелись стадом на место собраний. Сотрудники с Работниками расступились, давая место новичкам – Мыслитель, по зрелом раздумьи, решил собрать весь коллектив; ведь и работать придется всем вместе.