Большое значение для возникновения и массового развития движения новаторов производства имело изобретательство и рационализаторство, которые получили широкий размах в годы второй пятилетки. Коммунистическая партия всемерно поддерживала и поощряла творческую инициативу трудящихся, направляла ее на завершение социалистической реконструкции народного хозяйства и решительно искореняла бюрократизм и волокиту, технический консерватизм, вела постоянный поиск новых эффективных средств материального и морального стимулирования труда изобретателей и новаторов.
Благодаря огромным масштабам реконструкции, росту культурно-технического уровня рабочего класса, политической работе партии в массах значительно увеличилось число изобретателей и рационализаторов, количество внесенных и внедренных в производство предложений, заметно повысилась их экономическая эффективность. В 1934 г. в рядах общества изобретателей насчитывалось 675 тыс. человек182. Только за один 1935 г. в целом по СССР от рабочих поступило 23,6 тыс. заявок в организацию, ведавшую изобретательским делом. Среди них было зарегистрировано 3 тыс. крупных изобретений в химической промышленности, 3 тыс. — по обработке металлов и машиностроению, более 5 тыс. — в области электротехники и транспорта, свыше 2 тыс. — в области производства измерительных инструментов и приборов183. Изобретатели и рационализаторы выступали творцами новых конструкций машин, инструментов и механизмов, новой технологии. Общая экономическая эффективность от внедрения их предложений в течение второй пятилетки исчислялась многими миллионами рублей. Подъем творчества и изобретательства в эти годы способствовал успешному решению ряда назревших задач технического перевооружения производства, совершенствованию его техники, росту технических знаний рабочих, повышению производительности труда.
Стахановское движение стало объектом пристального внимания и изучения не только в СССР, но и за границей. Империалистическая пропаганда использовала тогда и пускает в ход в наши дни всякие вымыслы о творческой инициативе масс в борьбе за высокую производительность труда, за досрочное выполнение плана второй пятилетки. Буржуазные газеты, особенно фашистские, в то время распространяли клеветнические измышления о том, что стахановское движение будто бы основано «на принудительном труде», «на мускульной силе рабочих» и т.д. А орган швейцарских лавочников «Нейе цюрихер цейтунг» дошел и до такой выдумки, будто система Стаханова — это «новая мистика», что «весь рабочий класс Советского Союза охвачен глубоким равнодушием к производственному процессу», который-де «не только не оправдал астрономических ожиданий планового хозяйства, а, наоборот, обнаружил движение вспять»184. В изображении буржуазных фальсификаторов истории стахановское движение и ударничество до сих пор предстают как акции, навязанные «сверху» в целях повышения производительности труда, чуждые интересам рабочего класса. «Стахановский метод, — утверждает западногерманский экономист А. Вебер, — называемый так по имени рабочего, подавшего пример, был призван стимулировать отдельных рабочих к необычной производительности, которая позволяла бы вновь увеличивать нормы»185.
Буржуазные идеологи всеми силами пытаются исказить тот факт, что стахановское движение было рождено природой нового общества, энтузиазмом строителей социализма. Так, например, троцкист И. Дейчер пытается объяснить движение новаторов влиянием крестьянской психологии. Он связывает со стахановским движением развитие «неравенства» в среде советского рабочего класса, рост «рабочей аристократии»186.
183
«Ленинский план социалистической индустриализации и его осуществление». Политиздат, 1969, стр. 215.
185
«Der Bolschewismus». Eine Ringvorlesung im Rahmen des Studium Universale an der Ludwig-Maximilians-Universität. München, 1956, S. 66.